– Мы же не собираемся все время сидеть в машине? – попыталась отвлечь его София. – Ты еще не объяснил мне, почему мы забрались в такую глушь.
– У меня для тебя сюрприз. За поворотом.
София завела мотор и поехала, куда он ей указал. За поворотом на обочине дороги стоял «форд», недавно купленный Майлзом, а за ним возвышался нарядный желтый фургон, похожий на огромный ломоть сыра.
– Боже мой, – прошептала София, – откуда это? Твой?
– Взял напрокат. Во-первых, мы с тобой не можем встречаться в твоем или в пасторском доме, а во-вторых, мне нужен тихий уголок, чтобы спокойно работать. Я последовал твоему совету – опять начал писать.
– Вот молодец! И что ты пишешь?
– Уже написал полдюжины статей. Кстати, я хотел тебя попросить… Если ты закончила печатать для сумасшедшего ученого Руфуса, не сделаешь ли кое-что и для меня? Я буду страшно благодарен.
– Конечно, сделаю, – с энтузиазмом пообещала София, радуясь тому, что Майлз наконец нашел дело по душе. – Ты хочешь, чтобы я перепечатывала твои статьи?
– Нет. Мой знакомый в Порт-Гордоне делает это для меня в своем офисе. Мне хотелось, чтобы ты напечатала три первых главы моей новой книги – я обобщаю в ней материал, который собрал о Ганди, о древнеиндийских мифах и обрядах. Могу сказать без ложной скромности, что моя теория происхождения ариев обещает стать революционной. Я покажу несколько глав издателям и надеюсь, мне дадут заказ закончить остальное. Если я сделаю первый шаг и продолжу писать статьи, со временем у меня появится возможность прекратить работать на Фонд. Ты не представляешь, какое изумительное чувство свободы я испытал только от одной мысли об этом!
– Уверена, ты должен сменить работу, – согласилась София.
– – А как ты? По-прежнему будешь рада дороге к отступлению?
– Ну, у меня все по-другому.
– Да, конечно, – быстро кивнул он, – я просто хотел убедиться.
Они забрались в фургон, и Майлз показал Софии картонную папку, набитую бумагами. Сверху лежала статья под названием «Бесплатная столовая для ученых» – грубая и злобная атака на Фонд Ленчерда.
– Но ты вряд ли сможешь это опубликовать! – София, пробежав глазами первую страницу, была шокирована и вместе с тем готова рассмеяться. – Я знаю, ты терпеть не можешь Ленчердов, но ведь они платят тебе… Если честно, Майлз, я бы не стала рисковать.
– Я был в отвратительном настроении, когда это писал.
София села на диванчик и продолжила читать. Ей было интересно, что он написал о Руфусе. Но когда она перевернула страницу, Майлз придвинулся ближе, и София почувствовала тяжесть его руки на своем бедре.
– София, дорогая, я не могу продолжать притворяться…
Она так резко отпрянула, что листы бумаги разлетелись по полу.
– Никогда больше так не делай! – Еще немного, и София влепила бы ему пощечину.
Майлз все понял. Сильно сконфуженный, он пробормотал:
– Прости. Этого не должно было случиться. Внезапный импульс… Ты такая красивая и… Не надо так смотреть, я ведь сказал, что сожалею! Теперь я буду держать себя в руках, обещаю!
Отлично. В ином случае я не смогу с тобой больше встречаться. Заниматься любовью – это вне обсуждения. Мы ведь договорились об этом в прошлый раз, когда ты приезжал домой.
– Не совсем так. Мы договорились, что останемся друзьями, пока у нас не будет возможности…
– Если ты намеренно создаешь эту возможность…
– Дорогая, у меня и в мыслях не было! Клянусь тебе!
– Не называй меня «дорогая»! Этого никогда не было в твоих письмах!
– Но мы сейчас не пишем писем.
Майлз поспешно отвернулся, встретив ее холодный, пристальный взгляд, и начал подбирать страницы с пола.
София наблюдала за ним. Гнев прошел, остались сожаление и угрызения совести.
– Было глупо с моей стороны приехать сюда, – тихо сказала она. – Вероятно, мне лучше уйти.
Это его ужасно расстроило. Он умолял ее остаться, позабыть последние несколько минут и доверять ему. Он будет так отчаянно одинок без ее дружбы и участия, которые значат для него гораздо больше, чем что-то еще в жизни. И у него будет разбито сердце, если он потеряет все то, чего ему так не хватает…
– Не думай, что я рассчитывал затащить тебя в постель. Это было бы недостойным поступком. Если бы я убедил тебя сделать то, что ты сама считаешь дурным, ты бы отвернулась от меня и возненавидела, а я бы этого не выдержал. Ты очень хорошая, София, и я вовсе не хочу, чтобы ты менялась. Пожалуйста, поверь мне!
– Я тебе верю. На самом деле, я вовсе не такая хорошая, но это сейчас не имеет значения. Ты не угостишь меня чаем?
Майлз поставил чайник и достал две чашки из маленького буфета. В пекарне в Ринге он купил пакет пончиков, и София нашла это странно трогательным – в пончиках было что-то наивное, простодушное, они никак не могли оказаться частью заранее спланированного обольщения.
Готовя чай, поглощая пончики и моя посуду, Майлз вновь обрел бодрость духа, и вскоре они опять болтали как ни в чем не бывало. И только в одиночестве, на пути домой, с его рукописью на заднем сиденье машины, София задумалась о том, что произошло.
Когда они встретились на барбекю у Гилды, она ни в чем не была уверена и всю последнюю неделю не могла принять решение. Теперь, после того как порыв Майлза не пробудил в ней ответной искры, все стало ясно. Прежнее притяжение исчезло. И это, конечно, к лучшему – ей не хотелось пережить состояние влюбленности в Майлза… Софии вдруг стало стыдно – она почувствовала себя обманщицей из-за того, что позволила Майлзу думать, будто держит его на расстоянии только потому, что «такая хорошая». К тому же его сегодняшний порыв был вполне понятен: он жил, как отшельник, в джунглях и вернулся в Англию по-прежнему одинокий и мучимый любовью…
«Какая же я эгоистка», – думала София, трясясь по сельской дороге в лучах вечернего солнца. Она никогда не забудет, какой опорой был ей Майлз, когда она находилась на грани нервного срыва. И по этой самой причине признательность и дружеская привязанность к нему со временем стали еще крепче. А он… он, угнетенный, изнуренный, сытый по горло работой, понял, что его любовь безответна. Настала ее очередь помочь ему. И пока самое полезное, что она могла сделать, – это напечатать его книгу и поддерживать его, когда он продолжит писать. София знала, что это означает несколько тайных визитов в фургон, но в данных обстоятельствах было бы нечестно возражать.
Зазвонил телефон. София, собиравшаяся надежно спрятать рукопись, которую уже начала печатать, поспешно сунула папку в шкаф в холле и взяла трубку.
– Это ты? – произнес хорошо знакомый голос. Она огляделась и прошептала, прикрыв трубку ладонью:
