— Я не позволю никому другому прикасаться к вам! Я не буду счастлив до тех пор, пока вы не будете моей, только моей! Дженни! Моя маленькая Дженни!
Дженни попыталась вырваться, но он только крепче сжал ее руку.
— Вы такая маленькая… такая хорошенькая, Дженни! С тех пор, как я увидел вас, я думаю только об одном — я хочу, чтобы вы принадлежали мне. Если вы станете моей женой, я дам вам все, что вы пожелаете, увезу вас хоть на край света! Я никогда не заставлю вас изменить образ жизни, к которому вы привыкли. Вы будете абсолютно свободны в своих действиях и желаниях. Ваше желание будет моим желанием. Только позвольте мне любить вас!
Си Мохаммед заключил Дженни в объятия, пытаясь губами найти ее рот. Девушка вырывалась, отворачивала голову, не давая ему возможность поцеловать ее. «Это уж слишком на сегодня», — думала она, отбиваясь от его поцелуев и чувствуя, как гнев поднимается в ней с новой силой. Если объятия Макса Дейнтри были преднамеренными, и он быстро оставил ее в покое, то в данном случае, страсть молодого человека придавала ему силы, и он уже не мог совладать с собой.
— Отпустите меня! — закричала она, вырываясь. — Оставьте меня в покое!
— Не отпущу, пока не поцелую вас! Пока вы не согласитесь стать моей женой!
— Я никогда не буду вашей женой!
— Тогда я сделаю все, чтобы вы не достались никому!
— Вы злоупотребляете своим положением хозяина дома!
— Совершенно верно, — раздался спокойный голос Макса. Си Мохаммед так неожиданно ее отпустил, что Дженни чуть не упала.
— Вы действительно злоупотребляете своим положением хозяина, — повторил Макс, выходя из темной аллеи. — И вы поступите верно, если не повторите этого снова.
— Вы второй раз мешаете мне, — произнес Си Мохаммед охрипшим голосом. — Я еще не забыл первого раза.
— Нет? — повторил Дейнтри, — тогда будем надеяться, что третьего раза не будет!
— Ваше внимание сосредоточено на графине де Сант-Але, насколько мне известно!
— Вам следует извиниться перед мисс Армитаж и пожелать ей доброй ночи, — спокойно произнес Дейнтри.
Си Мохаммед посмотрел на Дженни с мрачным видом и произнес:
— Спокойной ночи, Дженни. Но я не думаю, что мне необходимо извиняться перед вами — я предложил вам свои руку и сердце.
Дженни промолчала, молчал и Дейнтри, ожидая, когда удалится марокканец. Поколебавшись немного, Си Мохаммед скрылся в темноте. Дейнтри достал портсигар и спокойно закурил сигарету.
Дженни чувствовала, что с нее достаточно: слишком много волнений за одну ночь. Ей хотелось скорее уйти, но Макс удержал ее.
— Все дело в вас самой, — заметил он, — несмотря на то, что вы выросли в семье священника, вы легковозбудимая молодая женщина, и мне кажется, что за вами надо присматривать. Я также думаю, что вам не следует доверять чужих детей!
Во второй раз за этот вечер Дженни почувствовала, что жар разливается по ее телу, что она больше не выдержит оскорблений, и, не говоря ни слова, она опять бросилась бежать. Добежав до своей комнаты, Дженни бросилась на кровать и дала выход рыданиям, душившим ее весь вечер.
Однако, боясь разбудить детей, Дженни заставила себя успокоиться, вытерла слезы и твердо решила, что завтра же, несмотря на возражения графини, она покинет Марракеш и первым же самолетом улетит в Англию.
Но на следующее утро, когда Дженни была занята переодеванием Симоны, в комнату вошла графиня и сообщила, что сразу после завтрака они возвращаются в Марракеш, и попросила Дженни начать упаковывать вещи. Дети были в восторге.
Графиня не объяснила Дженни причину столь внезапного отъезда. Она внимательно посмотрела на девушку, которая стояла, опустив глаза, боясь, что графиня увидит следы ее рыданий и ночи, проведенной без сна.
Но Селестина покинула комнату, не сказав ни слова. Дженни начала собирать вещи. Она решила, что скажет графине о своем желании вернуться в Англию, когда они приедут в Марракеш, и ничто не сможет поколебать ее таким трудом давшегося решения.
Во дворе их уже ожидала серая машина. Рядом стояла красная машина Макса Дейнтри с уже уложенным в ней багажом. Си Мохаммед не пришел проститься со своими гостями.
Дженни с детьми села в серую машину графини. Сама же графиня решила ехать в машине Макса, который как раз выходил из дома, как всегда великолепно одетый. Прежде, чем сесть за руль, он подошел к машине, в которой сидела Дженни и дети, и поздоровался с ними. Поглядев на Дженни, он улыбнулся, и, как ей показалось, что-то нежное было в его взгляде.
— Я надеюсь, что вы легко перенесете жару. Наше путешествие будет долгим, и если вы устанете от этих непосед, мы возьмем их к себе в машину, чтобы вы могли немного передохнуть.
— Спасибо, — холодно ответила Дженни, — но они мои подопечные, и я должна смотреть за ними, по крайней мере до тех пор, пока мы вернемся в Марракеш. После этого, так как вы считаете, что мне нельзя доверять чужих детей, я вернусь в Англию.
Макс улыбнулся.
— Я бы на вашем месте не принимал поспешных решений. Давайте сначала вернемся в город. У нас впереди долгая и трудная дорога.
И действительно эта дорога была очень трудной. От жары мутилось сознание. Дети были очень беспокойны, постоянно на что-нибудь жаловались, капризничали, и Дженни с трудом удавалось их сдерживать.
Они ехали почти вплотную за машиной Макса, однако на одном из поворотов они скрылись из виду. Дженни уже начала беспокоиться, когда вдруг они увидели ее снова, стоящую посредине узкой дороги. Макс и графиня поджидали их. Графиня вышла из машины, свежая, как в начале путешествия, в красивом платье из тяжелого белого шелка, с широким золотым поясом на ее тонкой талии, с которого свисали, позванивая при ходьбе, брелоки.
Графиня подошла к машине, в которой сидела Дженни, и с сочувствием посмотрела на ее бледное лицо.
— Вы выглядите уставшей, — сказала она с явным состраданием, которое могла себе позволить, зная, как она сама великолепно выглядит. — Я думаю, мне лучше забрать этих двоих, — она кивнула головой в сторону детей, — машина Макса гораздо больше, и им там будет удобнее, они могут возиться сколько угодно на заднем сиденье.
Дженни запротестовала, но дети, не слушая ее, выскочили из машины и побежали к машине Макса, который ей сочувственно улыбался. Но эта его улыбка не нашла ответа в сердце Дженни. Она решила, что больше никогда не улыбнется ему в ответ и никогда не перекинется с ним даже словом.
Путешествие продолжилось. Сейчас, когда Дженни была одна на заднем сиденье, и ей не надо было следить за детьми, она расслабилась и задремала. Когда она снова открыла глаза, то увидела, что впереди нет красной машины Макса, а их машина поднимается вверх по горной крутой дороге. Это показалось Дженни странным, так как она помнила, что они должны все время спускаться вниз по склону.
