Думала, сейчас выйду и совершу второе эпическое соблазнение в своей жизни. Нервничая, зашла на кухню в одном полотенце, но объекта соблазнения там не оказалось.
Где же он?
Петр нашелся в гостиной. Он ходил по залу, задумчиво рассматривая бардак.
Пропало желание соблазнять, захотелось его выгнать, чтобы он не видел такое личное.
— Быстро ты, — задумчиво произнес, заметив меня.
Молча смотрела на него, борясь с необъяснимой агрессией. Безумно же обвинять человека, что он без спросу зашел в комнату и увидел разбитые свадебные фотографии.
— Женщины считают меня довольно поверхностным, — начал Петр.
Осторожно обойдя осколки, подошел ко мне.
— Но чаще всего я вижу больше, чем Биг Босс.
— И что же ты видишь? — сухо спросила.
— Вчера, Мышонок, ты меня использовала, чтобы заглушить все это, — махнул рукой на разрушенную гостиную. — Знаешь, я не против такого, даже не оскорблен. Но чтобы мы остались квиты, было бы неплохо, если бы ты выполнила одну маленькую просьбу.
— Какую? — голос дрогнул.
Я только что подтвердила, что он прав? Дура.
— Я не хочу, чтобы наш секс повлиял на твое решение подписывать договор или нет.
Неожиданно.
— Ты не хочешь, чтобы я его подписала?
Посильнее прижала к груди полотенце.
— Очень хочу, но не таким способом.
— Я уже приняла решение подписать, — смело произнесла, смотря на непривычно серьезного Петра.
— Понимаешь, Нина, мы не врачи. Мы не сможем залечить…
— Я не требую этого! — яростно перебила, не желая слушать лекцию.
— Ты этого хочешь, — настаивал.
— Не нужно думать, что ты меня понимаешь!
— Я понимаю, Нина. К сожалению, очень хорошо. И мой визит вчера был ошибкой.
Больно.
— Тебе не понравилось? — вырвалось.
Как же я уязвима.
— Мышонок, я не про секс между нами.
— Ничего не понимаю… — поджала губы.
— Пообещай, что не будешь принимать наше предложение на эмоциях, вот и всё. Эмоции — плохие советчики.
— Я разберусь с этим сама, — упрямо произнесла, смотря на него сквозь пелену слез.
Не смогла сдержаться, и слезы потекли по щекам, выдавая мою обиду с головой.
Как же невыносимо, когда тебя отталкивают.
— Не плачь.
Мужские губы коснулись лба, а руки крепко прижали к себе.
— Я хотела тебя по-настоящему, — прошептала, стараясь успокоиться.
Не хватало ещё устроить истерику.
— Меня сложно не хотеть, я лакомый кусочек для любой женщины, — хмыкнул.
Ох, ну конечно.
Посмотрела на него снизу вверх.
— Почему вы настаиваете так взвешенно принимать решение?
…и в тоже время искушаете.
Петр долго смотрел мне в глаза, прежде чем ответить.
— Были инциденты, когда у женщин после совместно проведенной ночи была истерика и отвращение к себе.
— Так, значит, не все влюблялись, — усмехнулась.
— Не все, но лучше бы влюбились, чем так презирать себя и нас. Не хочу, чтобы так получилось с тобой.
Ох, милый, я уже себя презираю за свое прошлое, за свою слабость, за то, что превратилась в тряпку!
— Я хочу попробовать, и это не связано с прошлым, — уверенно ответила. — Можно сказать, вчера я поставила на этом жирную точку.
Покосилась на разбитые фигурки на полу. А ведь убирать все это придется мне. Черт!
— И хочешь пуститься во все тяжкие?
Насмешливо посмотрел.
Хочу! Оторваться по полной.
— Возможно, — прикусила губу и спрятала лицо на мужской груди.
Чтобы он не заметил, что отразилось в
