— Я принимаю таблетки.
— Сделай мне одолжение! Ну пожалуйста!
— Ты не права. — И схватив маленький пакетик, она исчезла в ванной, молясь о том, чтобы Джейд и в самом деле ошибалась.
Менее чем через десять минут она вернулась совершенно ошарашенная.
— Он положителен, — произнесла она и разревелась.
— О, поздравляю тебя, сестричка, — Джейд встала и обняла ее.
— Просто не понимаю, как это случилось.
— Это происходит, когда двое людей находят себе развлечение, которое называется сексом, хотя я уже и не помню, что это такое. Это было так давно, что меня можно вполне считать девственницей.
Несмотря на потрясение, Мэрайа улыбнулась. Глядя на ярко-синюю полоску, обозначавшую ее беременность, она покачала головой.
— Что ты собираешься делать, Рая?
— Сохраню ребенка, конечно, — ответила она, ни минуты не колеблясь. Воспитать ребенка одной будет, конечно же, нелегко, и она не думала, что это произойдет с ней, но иного выхода она не допускала.
— Я и не сомневалась. — Сочувствие смягчило черты Джейд. — Ты скажешь Грэю?
— Нет, я не собираюсь ничего говорить Грэю.
— Почему нет? — ласково спросила Джейд.
Несмотря на свою резкость, Джейд умела быть заботливой и деликатной.
— Не хочу, чтобы он чувствовал себя обязанным по отношению к ребенку, которого не хочет.
Джейд обдумала это, потом спросила:
— А не думаешь ли ты, что он имеет право по крайней мере знать о существовании ребенка?
— Если он узнает, он будет чувствовать себя обязанным жениться на мне, а я отказываюсь заставлять его делать то, что он не хочет, — как это случилось с его родителями.
Ни за что не допустит она, чтобы с ними эта история повторилась.
— У него была возможность жениться на мне, но вместо этого он отпустил меня.
— Твоя беременность может изменить его решение.
— Это не обсуждается.
— Сказать или нет о прибавлении в семье маме и папе? Не говоря уже о том, что ты не выйдешь замуж за отца ребенка? — спросила Джейд.
— Мама и папа привыкнут. Современные женщины постоянно заводят детей без мужей. Но они будут очень переживать, что у ребенка не будет отца. Да и я, мать-одиночка, тоже не обрадую их этим.
Сестры задумались. Джейд поняла, что не сможет повлиять на решение Мэрайи.
Просунув руку под халат, Мэрайа прижала ладонь к плоскому животу, восхищенная мыслью, что внутри нее развивается новая жизнь.
Она не сомневалась в том, что ребенок был зачат в домике. Интересно, случилось ли это в ту ночь перед камином или когда Грэй сказал, что любит ее. Сердце защемило, глаза наполнились слезами.
Ребенок был зачат в ту ночь, когда ее мир развалился.
Пусть это был «незапланированный» ребенок, но он был ребенком любви. И ее ребенок будет окружен любовью, решительно подумала Мэрайа. Она подарит ему много любви. От любящей матери, родной тетки и восторженных дедушки и бабушки.
— Ух ты, ребенок, — вздохнула Джейд, думая о чем-то своем. — Как ты полагаешь, это мальчик или девочка?
Мэрайа закрыла глаза, представляя девочку с темными волосами Грэя и его золотистыми глазами, затем мальчика.
— Не имеет значения, главное, чтобы был здоров.
— Если мой голос что-нибудь значит, я надеюсь, что это девочка.
Мэрайа притворно застонала, представляя отношения между Джейд и ее племянницей.
— А первыми ее словами будут: «Пойдем в магазин».
— Конечно, — засмеялась Джейд, глаза ее заблестели. — Кто бы это ни был, мальчик или девочка, я собираюсь баловать этого ребенка.
— А у меня есть право голоса в этом деле?
— Ни в коем случае. — Веселье на лице Джейд сменилось выражением нежности. — Я никак не могу поверить, что скоро стану тетей.
— Ты будешь самой лучшей тетей!
— А ты будешь мамой. — Голос ее был наполнен нежностью.
Мэрайа тепло обняла сестру. Опять слезы. Остановятся они когда-нибудь?
— Спасибо, Джейд, для меня это значит больше, чем ты можешь себе представить.
— Эй, что это еще за слезы?
— Я плачу от радости, — пробормотала Мэрайа, прекрасно зная, что это были слезы о Грэе, о потерянной радости, которой он будет лишен из-за того, что не станет частью жизни своего ребенка.
— Не правда ли, это невероятно? — Мэрайа была все еще возбуждена, когда они с Джейд выходили из приемной акушерки и направлялись к ее машине. Она только что прошла обследование ультразвуком, будучи уже на пятом месяце, и испытала огромное облегчение, узнав, что ребенок здоров.
— Да, невероятно, — улыбнулась Джейд. — Так замечательно услышать это маленькое сердечко и увидеть, как ребенок на самом деле двигается в тебе. — И она посмотрела на ультразвуковую фотографию, которую доктор дал Мэрайе: рентгеновский снимок, очерчивающий тело и головку ребенка. И вот в этой самой позе ребенок сосал большой палец. — Жалко, что детеныш скрестил ножки и мы не могли посмотреть, кто это: мальчик или девочка.
— Только подумай, какой это будет сюрприз, когда он родится. — Мэрайа вынула ключи из сумочки. — А ты будешь прямо там, в родильной палате, когда это случится.
— Не уверена. Знаешь, при виде крови мне становится нехорошо.
— С тобой будет все в порядке. — Мэрайа провела ремень безопасности по своему округлившемуся животу и ободряюще похлопала Джейд по колену. — Больно будет только мне.
— Грэй должен был бы быть там, а не я, — тихо произнесла Джейд.
Мэрайа вздохнула, глядя через стекло в пустоту. Она думала о том же. Когда она увидела и почувствовала, как внутри шевелится ребенок, у нее от восхищения и изумления остановилось дыхание, и сразу за этим пришла щемящая грусть, которая обволокла ее сердце и сжала.
Она не могла не испытывать сомнений и иногда — вины по поводу того, что утаила ребенка от Грэя. Он был его отцом, но все ее доводы всегда сводились к однозначному и простому утверждению: Грэй не хотел детей. Никогда. Нет, она не сомневалась в том, что он примет на себя ответственность за ребенка, но она не хотела, чтобы эта ответственность приравнивалась к материальному обязательству. Она хотела, чтобы эта ответственность родилась из безусловной любви к ребенку.
Для нее не было сомнения в том, что он станет хорошим, заботливым отцом. Но ужасные горькие воспоминания об оскорблениях его отца подрывали эту уверенность. И не было никакой возможности доказать ему его неправоту, пока только он сам не поверит. И Мэрайа сомневалась в том, что за прошедшие пять месяцев его убеждения как-то изменились.
Ухватившись за руль, она ждала, пока пройдет это стеснение в груди. Хотя эмоциональные внезапные взлеты и падения за эти месяцы постепенно сошли на нет так же, как и утренние приступы недомогания, не было дня, чтобы она не подумала о Грэе. Забыть его было невозможно. Когда бы она ни смотрела в зеркало, отражавшее изменения в ее организме, она думала о мужчине, участвовавшем в сотворении этого ребенка.
