его появление в тот день. — Ты пришёл раньше чем дал о себе знать… — опешила. Тогда он всё слышал?
Кивок.
Мы оба молчали. Не знаю о чём думал Глеб. Я же, пыталась вспомнить тот разговор с Аликом. Все его детали. Чтобы понять что именно он слышал.
— Я не наркоманка. Ничего тяжёлого. Был алкоголь. После таблетки. Никакого героина, экстази, метадона. Ничего тяжёлого. С этим было строго. Только аптека.
— Какие глубокие познания, — снова хмыкнул, заставляя смутиться.
— Я прошла полный курс реабилитации. Успешно и без срывов.
Снова тишина. Это убивало.
— Ты всё знал и всё равно… всё равно пошёл на это. Помогал мне с машиной и после… и наши отношения.
Я не задавала вопросов. Только озвучивал свои мысли. Это странно, зачем всё это?
Кивок.
— Ты мне понравилась Ева. С первых минут. Как только выбежала из авто.
В другой ситуации я бы улыбнулась. Или даже рассмеялась. Спросила бы почему он был таким серьёзным и даже не пытался познакомиться и заговорить. Но не сейчас.
— Искать тебя не спешил. Банально боялся. Когда тебе за тридцать и в твою жизнь внезапно взрываются подобные чувства — они пугают. Ты начинаешь отнекиваться, искать оправдания, пытаться убедить себя что всё это бред. Тебя не было, я всё придумал.
— Но я здесь… — проговорила тихо.
Он снова кивнул.
— Я решил дать себе возможность попробовать, — продолжил. — То что я услышал повергло меня в шок. Я и подумать не могла что ты была…
— Шлюхой, — закончила за него.
Он поморщился. Грубо, да.
— В эскорте.
Хмыкнула. Пусть так.
— В тот день я встретил Демидова на пороге твоей квартиры. У вас что-то было?
— Нет, — ответила поспешно. — Ничего. Больше ничего. Он пытался, но ничего не было.
Кивок. Наверное для него это важно. Для меня было бы важно.
— Я хотел попробовать. Рискнуть. Не знал смогу ли…
— Смог? — вздернула вопросительно бровь.
Это… было обидно. Что если бы не смог? Ушёл бы без объяснения причины?
— Ты поэтому так тянул с сексом? Не знал станет ли тебе противно? А тогда в машине… прежде чем ответить, ты поцеловал. Проверял не станет ли тебе плохо? — горько усмехнулась.
— Не совсем так, — нахмурился Глеб.
— Но так, — с уверенностью кивнула.
— Перестань, — поднялся с места. Отошёл к окну. — Ты должна понимать. Это сложно. Сложно смириться с тем, чем ты занималась. Почему, Ева? — спросил оборачиваясь.
— Это важно? — спросила вздёрнув бровь.
Заминка.
Неуверенный кивок.
— Что если ради какой-то ерунды или по глупости? — поднялась следом, замирая в паре шагов от него. — Это отменит то что со мной делали? То что делала я? Количество клиентов? Мою прошлую зависимость?
Глеб вдохнул, отвёл взгляд.
— Нет, — мотнул головой.
— Если ради спасения близкого человека? Ты останешься? Сможешь жить с этим? Захочешь от меня ребёнка? Не будешь ли бояться, ревновать?
Теперь его грубая реакция на других мужчин рядом со мной ясна. Боится что вспомню старые привычки?
— А если по глупости? Уйдёшь?
Глеб молчал. Смотрел с болью и сожалением. Кажется он не дышал так же как и я.
Только смотрел.
Нет. Он не сможет. Не сможет. Он даже домой меня к себе не приводил… уверена, по этой же причине.
Только вот… наверное не знает как мне теперь об этом сказать. После признания в любви. Взаимного.
— Уходи.
Он всё ещё молчал. Разве это не ответ?
— Ева… — шагнул на встречу, протяну ко мне руку.
— Я верю в твою любовь, — зажмурилась чтобы слёзы не по скатились по щекам. — Но ты…
Молчишь. Ничего не говоришь. Не пытаешься меня убедить в том что мы справимся. Ты справишься. Захочешь семью, не будешь во мне сомневаться!
— Ты не сможешь. Уходи, — проговорила твёрже, не открывая глаз.
Лёгкое прикосновение к щеке, кончиками пальцев. А после пустота. Снова.
— Вот только не надо…
— Чего? — хмыкнул Кай, перебивая меня.
— Ничего, — бросила тихо. — Никаких “мы говорили” и жалеть меня тоже не нужно, — говорила тихо, с надрывом в голосе.
Больно. Это чертовски больно. Мне всего двадцать семь. Чёрт возьми. Двадцать семь лет. Десять из них я не жила. Существовала. Десять просраных лет, которые испортили мне остаток жизни. Больший остаток жизни. Я надеюсь, что больший. Хотя в эту самую секунду хочется, чтобы всё исчезло прямо сейчас, вместе со мной.
— Возьмёшь ещё неделю отпуска? — спросил после паузы.
— Нет.
— Поедешь к матери, отдохнёшь…
— Нет.
— Возвращайся. Ко мне…
— Нет.
— Ева…
— Кай. Нет.
Повернула голову на бок. Он стоял, опёршись плечом о дверной косяк. Как он вошёл? Не знаю. Но поняла, что он. Я лежала на диване. На спине. Пялилась в потолок. Который час подряд? Не знаю.
— Мне просто нужно немного…
Запнулась. Зажмурилась. Когда эта мысль появилась в моей голове? Сглотнула.
— Ева! — строго одёрнул меня Кай.
Послышались тихие шаги. Его дыхание на моём лице. Он сел передо мной на корточки.
— Ева, о чём ты думаешь? — так же строго.
Не думаю! Ни о чём не думаю!
Слёзы покатились по щекам. Я не плакала больше после того, как он ушёл. Просто лежала и…была. Существовала. А сейчас, меня словно откатило на несколько лет назад. Только сегодня больнее. Гораздо больнее.
— Ева! — встряхнул меня мужчина. — Говори со мной.
Я всё так же молчала зажмурившись. Вспоминала страшные картинки из прошлого. То, что я совершала под действием таблеток. Так советовали психологи и врачи. Если только появится мысль об этом, то нужно вспомнить всё что я совершала под действием таблеток и алкоголя. И обо всём хорошем что есть сейчас. Только есть ли это хорошее сейчас?
— Детка, поедем домой? — тихо говорил Кай, касаясь моей щеки пальцами, в момент, когда я вспоминала каждую деталь, каждого клиента и каждый поступок, который совершила за те ужасных полтора года.
Глеб
Да. Чёрт возьми да! Половина из её слов правда. Большая половина.
Я сидел на полу просторного коридора, опираясь затылком о стену. И думал о ней. О девушке, которая взорвала мой мир. Перевернула всё верх дном. Заставила гореть от любви и бояться одновременно.
Она права. Я поцеловал прежде, чем ответить на вопрос о свидании. Потому что боялся. Боялся, что не смогу и коснуться её. Флирт “до”, близость, улыбки, взгляды — всё это не в счёт. Нужны были действия чтобы понять, есть ли у нас хотя бы один шанс.
Ева. Такая…Её взгляд одновременно наполнен и счастьем, и горем. Взгляд сломанной куклы. Арлекина. Точно. Она как арлекин, который должен улыбаться, жить, веселить, только
