Как бы Эбби хотела, чтобы ее сердце не подпрыгивало всякий раз, когда она его видит. Как она могла любить его даже теперь, зная, что он лгал ей все эти годы?
— Мадам? — мягко повторил официант. — Шампанского?
— Да, — сказала она, беря бокал. — Конечно. Шампанского.
Люк Талбот шел через толпу, казалось, не замечая вызванного им интереса. Но даже если он его замечал, то не подавал виду. Его взгляд был прикован к жене.
Он опоздал, но не было никакой возможности избежать этого. Было чудо, что он вообще сумел прийти на бал. Но он знал, как много работала Эбби и ее подруги, чтобы сделать этот вечер незабываемым. И он обязан был прийти. Ради нее.
Не совсем так, думал Люк, подходя к жене, которая, похоже, совсем не была рада его видеть. Он хотел прийти сюда ради себя, потому что находиться вдали от нее было мучительно.
Он, как никто другой, знал, что его частые деловые поездки были абсолютной необходимостью, и знал, что его работа очень важна. Люк утешал себя тем, что заранее предупредил об этом Эбби, когда сделал ей предложение. Но ему становилось все тяжелее и тяжелее покидать ее.
Когда он подошел достаточно близко, чтобы различить выражение ее бледно-голубых глаз, он понял, что она в ярости. Возможно, этого еще никто не заметил. Никто, кроме него.
— Малыш, — сказал Люк, пытаясь загасить своей улыбкой, злое пламя в ее глазах, — я пришел.
— Я вижу.
Он наклонился поцеловать жену, но она отстранилась так поспешно, что едва не потеряла равновесие. Он посмотрел на все еще полный бокал шампанского, который Эбби сжимала так, что побелели пальцы.
— Ты немного выпила?
— Это не твое дело, не так ли?
Даже когда она была такой рассерженной, у него перехватывало от нее дыхание. Ее мягкие белокурые волосы были собраны на затылке, а дальше ниспадали таким же золотым каскадом, как листья на улице. На ней было рубиновое ожерелье, которое он подарил ей на их первое Рождество, и огромный красный камень лежал в выемке ее грудей, гордо приоткрытых алым платьем. Рубиновые серьги смотрелись каплями крови на ее бледной шее, и он внутренне содрогнулся от этого сравнения.
Эбби была невысокой, но Люк обожал каждый дюйм ее маленького тела. Она выглядела, как женщина, которая является во сне. Во всяком случае, ему. И он знал это с первого момента, как увидел ее.
— Почему ты здесь, Люк? — спросила она намеренно громко.
— Что ты имеешь в виду? — ответил он, быстро оглянувшись, чтобы убедиться, что их никто не слышал.
— Я имею в виду, что не могу себе представить, что´ вынудило тебя все-таки появиться на этом балу.
— Я же говорил тебе, что приду.
— О! — кивнула она, скривившись. — А ты никогда не лжешь мне, ведь правда, Люк?
Самым безопасным было то, что он делал всегда. Ответить вопросом на вопрос. Отвлечь и разоружить.
— Зачем мне лгать тебе, малыш?
— Вот и я думаю, — сказала она еще громче. Достаточно громко, чтобы несколько людей, стоявших рядом, обернулись.
— Эбби, — он выразительно посмотрел на одного из мужчин, и тот поспешно отвернулся, но Люк не был столь наивен, чтобы полагать, что тот перестал прислушиваться. — Здесь не место для…
— Для чего? — спросила она, дернувшись так, что шампанское из ее бокала полилось на пол. — Чтобы выяснять, почему мой муж лжет мне?
Люк стиснул зубы. «Я не лгал тебе. До этой минуты», — подумал он с внутренним стоном.
Он был чертовски осторожен все эти годы, всегда удерживаясь в рамках полуправды в своих объяснениях. Так что в одинокие бессонные ночи он пытался успокаивать себя тем, что действительно не лжет женщине, которую любит.
Но Люк должен был понимать, что так не может продолжаться вечно.
— Лжец, — прошептала она угрожающе. — Я звонила тебе в гостиницу в Сакраменто пару дней назад.
Он смущенно ответил:
— Да. Я помню. Мы проговорили с тобой полчаса.
— Ха! — Эбби вскинула голову и посмотрела на него свысока. Что было нелегко, поскольку она была на пятнадцать сантиметров ниже. — Но я еще раз звонила в гостиницу после этого, — сказала она, пошатнувшись. — У меня не было с собой номера, который ты мне оставил, и я сама узнала телефон твоей гостиницы.
О боже!
— Знаешь, что они мне сказали? — Эбби усмехнулась, и голос ее опять зазвенел, да так, что теперь уже все кругом обернулись на его звук.
— Я знаю, что тебе хватит пить, — Люк вырвал бокал у нее из руки.
— Эй! Я еще не все сказала.
— Нет, ты уже все сказала. — Держа в одной руке ее бокал, другой рукой он крепко взял ее под локоть и решительно вывел во внутренний двор.
Здесь тоже была слышна музыка. Несколько пар, которых не пугал холодный ночной воздух октября, рассеялись по большому патио, так что темнота скрывала их друг от друга.
Люк чувствовал, что они нуждаются в укрытии. Он поставил бокал с шампанским на столик, в этот момент Эбби рванулась, и он отпустил ее.
Немного дальше при свете луны и нескольких фонарей можно было различить щегольски аккуратное поле для гольфа. Островки света выхватывали из темноты подстриженную траву и деревья, обрамлявшие поле. Со стоянки автомобилей, что была чуть дальше, донеслось урчание мотора, и этот звук почти слился с журчанием фонтана в центре патио.
Люк смотрел на Эбби, стараясь различить в темноте выражение ее лица. Больше всего ему хотелось просто обнять ее, но он чувствовал, что Эбби это вряд ли понравится. Ее глаза были полны злобы, а черты искажены болью, которую он ей причинил. Люк не хотел причинять ей боль. Он никогда этого не хотел. Но всегда знал, что рано или поздно это случится.
— В гостинице в Сакраменто никогда не слышали о тебе, Люк. — Она плотнее завернулась в шелковую накидку, стараясь одновременно удержать обеими руками скользящую шаль и убрать с лица прядь белокурых волос, которая все время падала ей на лицо. — Тебя не было там. Ты вообще никогда-никогда не бывал там.
Она нервно засмеялась.
— Я сказала им, что ты всегда останавливаешься у них, когда бываешь в городе. Что я звонила тебе в номер два дня назад. — Ее голубые глаза яростно сузились. — Они решили, что я сумасшедшая.
— Я могу объяснить… — На самом деле Люк не мог ничего объяснить. Но он постарается. Господи, помоги ему, он очень-очень постарается.
Эбби жестом остановила его.
— Когда я приехала домой, то позвонила по номеру, который ты мне оставил, и — о чудо! Мне отвечает телефонистка гостиницы, кстати сказать, женщина с низким, очень сексуальным голосом, и соединяет меня с твоим номером! Забавно, не так ли?
