— Потому!
— Это вообще не причина. — Софи покачала головой. — Вы, наверное, шутите. Я только что сделала вам деловое предложение. Бизнесмен никогда не откажется от выгоды.
— Я не занимаюсь мебельным бизнесом.
Она выгнула бровь:
— Но и я не веду переговоры!
Паз поднялся, виляя хвостом и являя собой образец дружелюбия. Харлан щелкнул пальцами, чтобы отозвать пса, но было поздно. Паз уже подошел к Софи и прижался к ней сбоку, колотя хвостом по ее ноге. И тут Харлан понял причину дружелюбия Паза…
Софи Уотсон держала в руке маленький белый бумажный пакет. Паз принюхался и сильнее прижался к женщине.
— Они сдаются в аренду? — снова спросила Софи и попыталась отодвинуться от пса, но Паз не отступал.
— Паз! — предупредил Харлан, но было слишком поздно.
Ретривер выхватил белый пакет из руки Софи и рванул прочь.
— Какого черта?! — Софи повернулась кругом. — Ваша собака только что украла мой обед!
Харлан посмотрел на Паза, который уже лежал в тени пальмы и с довольным видом раздирал зубами бумажную обертку.
— Ну, украла…
— Вы не намерены ее остановить?
Паз поднял морду, а затем, пыхтя, откусил от большого сэндвича. В то же время рядом с ним на землю улеглась Шпилька и стала с чавканьем поглощать высыпавшееся из пакета печенье.
— Я… хм… думаю, уже поздно.
— Ну, вы не оставили мне выбора! — заявила Софи Уотсон, стянула с себя светло-желтый свитер и бросила Харлану.
Тот поймал его, уставился на ее облегающий топ точно такого же оттенка и на минуту потерял самообладание. Поэтому не сразу понял, что она взяла два его стула.
— Эти стулья в качестве компенсации за мой украденный обед.
— Эй, вы не можете…
— И могу, и сделаю. Смотрите! — Повернувшись, Софи подняла стулья над головой и стала спускаться с крыльца.
Харлан посмотрел на собак:
— Почему вы ее не остановили?
Собаки подняли на него виноватые глаза, но ни одна из них не тронулась с места. Харлан выругался, а Паз и Шпилька снова принялись за обед Софи Уотсон.
Черт побери, нужно непременно что-то сделать, иначе эта женщина сведет его с ума!
Лулу Сондерс одарила Софи усмешкой:
— Милые стульчики!
Она шлепнулась на один из стульев, которые теперь стояли по обеим сторонам красочного мозаичного столика перед кофейней «Выпьем кофейку?». Авторские стулья Харлана Джонса удачно вписывались в интерьер домашней, уютной кофейни. Несколько месяцев Софи искала подходящую мебель и наконец нашла ее. На крыльце Харлана Джонса. Стулья были великолепны и, самое главное, сделаны местным жителем.
В маленьком Эджертон-Шорсе почти не было привозных товаров. Софи покупала кофе в зернах у местного поставщика, который сам их обжаривал, пекла кексы из продуктов, производящихся здесь же, и подавала посетителям кофейни напитки, носящие имена городских знаменитостей. На работу Софи наняла уроженку городка Лулу. Она и сама всю жизнь проживала в этом городке. Софи хотела, чтобы у людей сложилось мнение — ее кофейня существовала здесь всегда.
Именно поэтому сегодня утром она и сцепилась с Харланом Джонсом. Этому человеку удавалось отменно трепать ей нервы. Кроме того, у него самые непослушные собаки в мире. И, судя по всему, он сам полон решимости поднять Софи на смех в ее родном городе. Хотя Харлану — приходилось это признать — и удавалось изготавливать действительно хорошие стулья.
Софи присела на стул, подставив лицо под солнечные лучи. У нее редко выдавалось свободное время. С утра до вечера она подавала посетителям кофе с молоком и свежую выпечку. Хотя Софи любила свою работу, время от времени ей все же хотелось насладиться плодами своего труда и просто посидеть за чашкой кофе.
— Спасибо, — сказала она Лулу. — Я стащила их с крыльца Харлана Джонса.
— Стащила?!
— Да. Он не хотел их продавать. Этот человек слишком упрям.
— И сексуален. — Лулу вздохнула, отвела темно-каштановые пряди со лба и затем отпила холодный кофе со льдом. — Не говоря уже о его техасском акценте и этой манере растягивать слова. Хорошенький, так бы и съела!
Софи рассмеялась:
— Хорошенький? Я бы не стала так описывать Харлана Джонса.
— Тогда ты слепа, подруга, потому что он самый сексуальный из всех мужчин, которые приезжали в наш город. — Лулу прижала руку к груди. — И раз именно я сдала ему в аренду дом, ты должна благодарить меня за то, что напротив тебя живет такой красавчик.
Подошла Милдред Мейерс, избавляя Софи от необходимости отвечать на замечание по поводу сексуальности Харлана Джонса. Наверное, это хорошо, потому что у Софи не было времени на близкие отношения с мужчинами. Она уже пыталась совместить любовные отношения и бизнес и усвоила урок. Отмена их с Джимом свадьбы сопровождалась общественным резонансом и дальнейшим скандалом. Событие муссировалось жителями городка в течение нескольких месяцев.
«Напоминание для самой себя: никогда не делиться с общественностью подробностями своей личной жизни».
Репортеры донимали Софи неделями, внося хаос в ее жизнь и бизнес. Слава богу, переполох, наконец, утих. Софи испытала огромное облегчение, когда Гертруда Максвелл, взяв в руки ружье, выгнала из дома своего изменника-мужа, став таким образом очередным объектом обсуждений для жителей городка.
Софи любила свою уютную кофейню. Заведение было не только источником доходов, но и ее убежищем. Софи упорно и тяжело работала, но ни за что бы не променяла кофейню на какое-нибудь другое занятие. С того скандала прошел год. Шла неделя за неделей, месяц за месяцем, а Софи все не имела возможности даже пофлиртовать с мужчиной, не говоря уже о свидании. Она убеждала себя, что потом у нее обязательно появится время на любовные отношения.
«Ага! Может, когда я окажусь в доме престарелых».
— Мне в голову пришла поистине блестящая идея! — заявила Милдред, подходя.
Софи улыбнулась. Когда речь заходила о Милдред, понятие «поистине блестящая идея» вполне могло иметь опасные последствия. Когда-то Милдред была учительницей — и даже обучала Софи, пока та училась в третьем классе. А еще она являлась местной активисткой. Это была экспансивная, предприимчивая женщина, отличавшаяся, кроме всего прочего, пристрастием к нарядам ярких расцветок и вычурным сочетаниям в одежде. Сегодня на ней были ядовито-зеленые брюки капри и блузка кораллового оттенка, соперничавшая с солнцем по яркости. Завершало ансамбль массивное бирюзово-золотое ожерелье и точно такого же цвета инкрустированные стразами сандалии.
