— В Кувейте, — с расстановкой ответил Брэд. — И это совсем не грошовое дело, приятель. Оно такое же верное, как самый обеспеченный банковский заем.
— Что ты говоришь?
— Вот именно. И когда шутишь, не забывай, что я запросто могу побороть тебя одной рукой…
— Что-что? Да ты еще ни разу в жизни не поборол меня.
— Попробуем?
— С удовольствием. Вот только сниму пиджак и тогда…
— Черт возьми, что вы тут затеяли? Дети вы, что ли?
Все трое обернулись, услышав голос Энтони, входящего в комнату. Он посмотрел на каждого из них и, бросив на стол кожаную папку, двинулся прямо к буфету.
— Ну как, — спросила Джессика, — все в порядке?
Брат кивнул, наливая себе кофе.
Неправда, подумал Брэд. Черты лица Энтони, и без того строгие и твердые, сейчас казались высеченными из гранита.
Он подождал, пока брат сделает первый глоток, и спросил:
— Итак, о чем говорил Хопкинс?
— О неприятностях.
— Что ты имеешь в виду? Что за неприятности?
Энтони взял со стола папку.
— Серьезные неприятности, — сказал он и, вытащив две пачки документов, протянул своим братьям.
Джессика, слегка помедлив, повернулась и отошла к окну.
Некоторое время единственным звуком в комнате был шелест бумаги. Наконец Брэд поднял глаза, между бровями у него пролегла складка.
— Что это за чепуха? — спросил он.
— Это только кажется чепухой. Отец купил маленькую нефтяную компанию в Оклахома-Сити…
— Ты хочешь сказать, что купил на свою голову? — Брэд ткнул пальцем в бумаги, которые держал в руках. — Она что, обанкротилась?
Джоди покачал головой.
— О чем ты говоришь? Эти бумаги не имеют ничего общего с нефтью. Здесь речь идет о какой-то голливудской компании по производству киносъемочной аппаратуры под названием «Дебют». И она на грани краха, как я полагаю.
— У вас у каждого разные отчеты, составленные Хопкинсом, но суть в них одна. Отец купил обе эти компании незадолго перед тем, как заболел, и они оказались без присмотра.
Брэд слегка присвистнул.
— Если «Найт ойл» разорится, это будет серьезный удар для всего нашего дела.
— То же самое и с «Дебютом», — мрачно добавил Джоди. — Нам повезет, если мы получим хотя бы один цент за доллар.
Выражение лица Энтони подтверждало это.
— По-видимому, отец купил их, чтобы помочь их владельцам. А вместо этого мы, кажется, помогли им увязнуть еще глубже.
— Что означает это «мы»? — недовольно спросил Брэд.
— Ты что, забыл, что со вчерашнего дня «Джонсон энтерпрайзис» — это мы, все трое. И так будет, пока мы не найдем покупателя.
Брэд вздохнул.
— Да… а если эти несмышленыши разорятся, у нас будет такая дыра в балансовой ведомости, что за нашу компанию и гроша ломаного не дадут. — Он взглянул на старшего брата. — Ладно, скажи Хопкинсу, что…
— Хопкинс ушел на пенсию с сегодняшнего утра. — Энтони улыбнулся, взглянув на озадаченные лица братьев. — Он сказал, что слишком стар, чтобы продолжать работать. Кажется, он купил себе дом где-то в Калифорнии и собирается провести остаток своих дней на взморье.
— Хорошо, тогда я позвоню Финчу. Хопкинс не единственный, кто может…
— Финч и так уже занят по горло.
Брэд бросил отчет «Найт ойл» на стол.
— Это ужасно. Что же нам делать?
— О господи! — вскричала Джессика. Трое мужчин обернулись к ней. — Что с вами случилось, ребята? Вы что, такие слабаки?
— Лисенок, — мягко сказал Брэд. — Я знаю, что ты всей душой болеешь за нас, но ты же ни черта не смыслишь в бизнесе и…
— И десятилетний ребенок разобрался бы тут! — Она требовательно посмотрела на Джоди. — Ты же финансовый гений, ловкач, голова. Тебе достаточно просто смотаться в Голливуд, бросить взгляд в бухгалтерские книги этого «Дебюта», чтобы решить, что можно сделать, чтобы им помочь.
— Я? Не глупи. Меня давно уже ждут в Берлине. У меня нет времени. Я просто не могу…
— А ты, — продолжала она, обращаясь к Брэду, — ты же знаешь все о нефти. — Джессика удивленно подняла брови. — Неужели ты не разберешься с этими делами в Оклахома-Сити?
— Об этом и речи быть не может! У меня важное дело в Париже. Я не могу…
— Она права, — резко вмешался Энтони. — Вы, ребята, могли бы управиться с этими делами скорее, чем любой другой.
Наступило молчание. Брэд и Джоди посмотрели друг на друга, и средний брат поднял руки, словно сдаваясь.
— Два дня, — заявил он, — и ни секундой больше.
Брэд шумно вздохнул.
— То же самое и я. Только два дня, а потом…
Подождите-ка минутку, — повернулся он к Энтони. — А как насчет тебя? Ты что же, единственный из нас, кто избежит всей этой кутерьмы?
Выражение лица Энтони стало мрачным.
— Один старый отцовский приятель назначил его опекуном своего ребенка пару лет назад, — произнес за брата Джоди.
Улыбка пробежала по губам Брэда.
— Не рассказывай мне, — недоверчиво сказал он.
Старший брат пожал плечами.
— Так что выбирай, мой дорогой. Быть тебе нянькой нефтяной компании в Оклахома-Сити или двенадцатилетнего ребенка в Вашингтоне?
Братья дружно рассмеялись и, вытянув правые руки, сцепили их так, как делали, когда были детьми.
— Один за всех, — торжественно произнес Брэд.
— Все за одного, — откликнулись остальные.
И, попрощавшись, братья разошлись в разные стороны.
Брэд прошел в библиотеку. Он позвонил в Париж и отложил свою встречу, потом устроился в кожаном кресле и неторопливо, внимательно прочел отчет «Найт ойл».
Дойдя до конца, он издал вздох облегчения.
Еще не ступив ногой в офис этой компании в Оклахома-Сити, он уже знал, в чем там проблема. В управлении, в менеджменте. Глава компании вел ее прямиком к краху.
Ричард Найт, основатель компании, умер несколько месяцев назад, с тех пор бразды правления делами взяла в руки его дочь.
Некая И. Н.
Женщина, подумал Брэд с гримасой пренебрежения. Баба взялась руководить нефтяной компанией. И к тому же использует инициалы вместо имени.
Согласно записке, приложенной Хопкинсом, И. Найт провела пятнадцать лет в Канзасе, где работала учителем-психологом в какой-то привилегированной школе для девочек.
Можно себе представить, на что она похожа, наверняка это сорокалетняя старая дева, в твидовом костюме и очках в проволочной оправе, отдающая указания чопорным тоном классной дамы орде матерых мужиков-нефтяников, которые обалдело смотрят на нее, пытаясь выяснить, кто эта старая И. Н. — мужчина, женщина или же ни то ни се.
Брэд вновь перечитал отчет. И чем больше он вчитывался, тем больше ему хотелось застонать.
