Ее слова вызвали в памяти приятное воспоминание, и он рассмеялся.
— Я уже забыл, как это делается.
— А я нет.
В ее тоне было что-то такое, что заставило Сола пристально посмотреть на нее. У него возникло такое ощущение, что она помнила абсолютно все. Он прогнал от себя эту мысль.
— Я даже делал чертежи этого домика. — Разве он мог такое забыть? Он неделями корпел над этими чертежами.
— Я помню. — Кэсси рассмеялась, и у него потеплело на душе. — Мы еле нашли подходящее дерево.
— Я замахнулся на слишком большое сооружение.
— Но у тебя все отлично получилось.
Ее голос звучал тепло и искренне, и ему стало стыдно за то, что он избегал даже мыслей о доме. Сол глубоко вдохнул.
— Я слышал о Брайане. Мне правда жаль, Кэсси.
Вуаль из волос снова упала ей на лицо. При виде ее дрожащих рук его сердце пронзила острая боль.
Внутри у Кэсси все сжалось, и она не смогла произнести ни одной из тех банальностей, которые говорила в подобных случаях. Она отчаянно пыталась расслабиться и взять себя в руки.
Идиотка! Неужели ты правда думала, что тебе удастся избежать упоминания о Брайане?
Откинув с лица волосы, она увидела в глазах Сола сочувствие, и ей стало не по себе. На мгновение даже захотелось тряхнуть головой, чтобы волосы снова упали ей на лицо, закрыли его. Она не могла лгать. Особенно Солу — он сразу поймет.
— Прошлое Рождество превратилось в настоящую катастрофу. — Это было правдой. Она покрутила обручальное кольцо. — Так что в этом году я попытаюсь наверстать упущенное. — Она прокашлялась. — A y тебя какие планы? Ты останешься на Рождество?
— Да.
Его ответ обрадовал ее. До Рождества оставалось всего девять дней.
— Это же замечательно!
Кэсси посмотрела на Сола, но в его глазах не было радости. Сначала это ее возмутило, но затем она поняла, что десять лет, которые он провел далеко отсюда, — это целая жизнь, и он, конечно же, изменился.
— Чем ты собираешься заниматься в Рождество?
Подняв одну бровь, Сол посмотрел на Кэсси, затем поморщился.
— Прости, что разочаровываю, но для меня Рождество ничем не отличается от остальных дней.
— Неужели? — Она сложила руки на груди.
Сол заерзал на стуле.
— Послушай, я…
— Помнишь, как мы ждали праздника в детстве, когда нам никто его не устраивал?
— И поэтому ты празднуешь его сейчас? — поддел он.
— А ты поэтому его не празднуешь? — тут же парировала она.
Они пристально уставились друг на друга, а затем оба рассмеялись. Кэсси твердо знала одно: в этом году у Сола будет Рождество, хочет он того или нет. Рождество нужно всем. А у Сола его не было с тех пор, как ему исполнилось двенадцать. Как же хорошо, что он наконец-то приехал домой!
Кэсси снова посмотрела на него. Сол всегда был симпатичным юношей. Но так было до его отъезда.
С тех пор он очень изменился, повзрослел. Он стал мужчиной. И каким!
У нее засосало под ложечкой. Сол теперь лакомый кусочек. Сейчас он наверняка способен свести с ума все женское население Шофилда. Впрочем, его глаза не изменились. Они были такими же темными и пронзительными, но добрыми. Казалось, он мог видеть ее насквозь. Нет, она не должна ему этого позволять.
Кэсси посадила на колени котенка, карабкавшегося по ее ноге, и он замурлыкал. Оглядев веранду Адамсов, которая вместе с примыкающей к ней прачечной проходила вдоль всего дома, она спросила:
— Сол, ты не мог бы оказать мне услугу?
— Всегда рад помочь. — (От его улыбки Кэсси бросило в жар. Она глотнула холодного лимонада, но это не помогло.) — И в чем же заключается эта услуга?
Услуга? Ах, да. Она поставила стакан.
— Ты не мог бы присмотреть за моими котятами?
— Присмотреть за котятами?
— Да, до Рождества. Я не могу взять их домой, потому что Руфус их сожрет. Я запирала их в кладовке, но она очень маленькая, и мне не хотелось бы их там надолго оставлять. Обещаю, они тебе не помешают.
Сол скептически посмотрел на нее, но она продолжала его уговаривать:
— Тебе не придется ничего делать. Я буду приходить каждый вечер и кормить их.
— Правда?
— Значит, я могу запереть их у тебя в прачечной?
— Ты будешь приходить каждый вечер?
— Каждый, — заверила его она. — От тебя потребуется лишь выпускать их каждое утро из прачечной.
— И все?
— И все. — Она пожала плечами, затем улыбнулась. — Впрочем, даже если ты скажешь «нет», я все равно буду приходить каждый вечер. Я помогаю Алеку.
— Каким образом?
— Я работаю в центре социальной поддержки одиноких больных граждан. Помогаю им по дому, привожу продукты.
— Ты это делаешь?
Теплота, с которой прозвучал его голос, застала Кэсси врасплох. Она пожала плечами.
— Мне нравится.
— И как долго ты этим занимаешься?
— Десять лет.
Последовало продолжительное молчание.
— Как долго ты помогаешь Алеку? — наконец спросил Сол.
— Два года.
— Два года? — Он пристально посмотрел на нее. — Он болен уже два года и даже не позвонил мне?
— О нем было кому позаботиться.
— Да, но…
— Но что? Ты бы приехал, убедился, что о нем заботятся, и уехал бы снова.
Он провел рукой по волосам.
— Сколько ему осталось?
— Разве мы, простые смертные, вправе об этом судить? — Она вздохнула.
Сол тупо уставился в пустоту, и у Кэсси защемило сердце. Почему к некоторым жизнь бывает так
несправедлива? Кто распорядился так, что у Брайана была дружная любящая семья, а у Сола нет?
Но она тут же отбросила эту мысль. Брайан мертв. У него больше ничего не было.
— Почему ты не сообщила мне, Кэсси? Ты могла бы позвонить или написать.
— Так решил Алек.
— И?..
Сол не сводил с нее глаз, и у нее возникло ощущение, что он по-прежнему может читать ее мысли.
— Ты не ответил на мое последнее письмо.
Его глаза потемнели, затем он опустил их, и внутри Кэсси что-то болезненно сжалось.
— Но ради этого я бы приехал.
Похоже, приглашение на ее свадьбу для Сола было не столь важным поводом. Он словно навсегда вычеркнул из своей памяти Шофилд. А вместе с ним и ее, Кэсси.
— Ты уехал из города, оставив всех нас далеко в прошлом. — Возможно, так было лучше. — Я не думала, что ты когда-нибудь вернешься, поэтому не стала с тобой связываться. Мне казалось, последнее, чего ты хотел в своей жизни, это иметь дело с кем-то из прошлого.
Его руки сжались в кулаки.
— Вот тут ты ошибаешься.
— Ты мог бы сообщить мне об этом десять лет назад.
Он снова уставился в пустоту, и Кэсси содрогнулась. Она никогда не видела его глаза такими темными… такими…
