Вы её видели и во сколько? – спрашивает у свидетеля.
– Час назад, – бухтит мужик, хитро суживая глаза, – её эта странная женщина тащила за руку в подъезд! – он указывает пальцем на ближайшую дверь.
– Почему странная?
– Нелюдимая, ни с кем не разговаривает, на вопросы не отвечает. Неприятная такая! Брр! С рыжими кудряшками и пристальными глазами.
Вылетаю из машины, остальные следуют за мной. Хватаю мужика за шиворот, тащу к подъезду:
– Показывай, где эта ведьма живёт!
Через пять минут вламываемся в квартиру.
Нахожу дочку на кухне, вся исцарапанная, сидит тихо-мирно на стульчике, ест жаренную сосиску, смотрит на меня удивлённо огромными небесными глазищами.
– Папочка, – бросает сосиску, и перепачканными руками обнимает за шею.
– Солнышко моё! Алёнушка, – осматриваю своё сокровище. Кроме царапин вроде бы ничего серьёзного. Сейчас отвезу в больницу, там её осмотрят.
Яростным шагом выхожу в холл, где пытается освободиться от наручников та самая мерзавка, что посмела похитить моего ребёнка.
Осматриваю её внимательно. Хрупкая фигурка, высокая, метр семьдесят пять, не меньше, волосы рыжеватыми кудряшками спадают на острые плечи. Огромные светло-карие глаза смотрят на меня так жалобно, что сердце ёкает.
По миловидному личику бегут крупные слёзы.
– Это недоразумение, – шепчут красивые губы, – я нашла девочку в кустах.
Не могу без боли смотреть в эти глаза, останавливаю взгляд на декольте халата, там висит на серебряной цепочке странная безделушка. Будто ребёнок сделал.
Точно, чокнутая! Правильно о ней сосед сказал.
– В обезьянник её закройте в моём участке. Сам буду с ней разбираться, хочу удостовериться, что получит по заслугам. Не выскользнет от правосудия.
Ухожу, не оглядываясь, унося своё светловолосое сокровище.
– Пожалуйста, послушайте… – пищит бессильно, обращаясь к моей спине.
Но я не намерен слушать её ложь. Повидал на своём веку таких преступниц как она – заек снаружи, мегер – внутри.
Злата
– Вы меня в халате повезёте? Можно я переоденусь? – плакать перестала и почти смирилась.
Сухарей сушёных, конечно, не припасла на такой непредвиденный случай. Нужно хотя бы собрать сумку с самым необходимым… Еду, думаю, не стоит брать с собой, там… накормят.
Полицейские переглядываются.
– Ладно. По-быстрому! – с меня снимают наручники. Тру затекшие запястья. Дую на них…
Через двадцать минут спускаемся к полицейскому воронку.
Двери закрываются с гулким скрежетом, отделяя меня наивную от враждебного внешнего мира. Машина едет в раздражающем звуковом сопровождении мигалки. Оно проникает мне под кожу, разрывает мозг изнутри.
Ёжусь. Вжимаюсь в спинку сиденья.
Не верю, что этот кошмар происходит со мной. Наверное, я смотрела боевик и уснула.
Вижу себя, словно со стороны…
Полицейский бросает на меня злобный взгляд, поворачивает голову к товарищам:
– Умеют же бабы накосячить на срок, а затем изображать из себя невинных овечек.
Его напарник смотрит на меня в упор:
– Чайкина, не строй из себя жалкую, ничего-то непонимающую потеряшку! Бесполезно! Удальцов – лютый зверь, матёрый следак, он тебя будет пытать морально столько, сколько нужно. Вмиг расколешься!
По щекам катятся жгучие слёзы обиды и страха. Ловлю их соль губами. Нервно сглатываю.
Не понимаю, откуда взялся свидетель, утверждающий, что я тащила девочку к себе? На улице никого не было! А если там был человек, почему он не подошёл к малышке?
Разве так можно? Быть таким безразличным.
Сижу на жёстком сидении, с ужасом смотрю на свои руки, закованные снова в наручники.
Ловлю обрывки судорожных рекомендаций моего врача:
– Злата Дмитриевна, избегайте тревожных ситуаций! Может быть повторный срыв.
Как я могу избежать, если весь мир против меня!
Не знала, что невинного человека можно обвинить в похищении живого человека! Сюр! Мотаю головой из стороны в сторону.
Страшно до одури. Как тогда два года назад.
В груди жжёт, нечем дышать. Открываю рот, делаю глоток воздуха.
Окидываю затравленным взглядом ментов.
– Приехали! Чайкина, на выход, – грубый толчок выводит меня из оцепенения.
Выбираюсь из машины. Осторожно спускаюсь на землю. Кружится голова, в глазах всё плывёт. Неожиданно пухлый взрослый полицейский поддерживает за локоть.
– Спасибо, – отвечаю на автомате.
Иду в участок на негнущихся ногах.
– Чайкина, сюда! – подводят к клетке в полицейском участке, – Посидишь тут до утра, подумаешь, там и Удальцов подъедет. Будь с ним милой и пушистой, расскажи всё как есть, сдай подельников, тогда он точно определит тебе хорошую койку в достойной хате!
Меня всю трясёт. Шмыгаю носом, глотаю слёзы.
– Можно один звонок, – сиплю еле слышно.
– Прости малышка, но майору это не понравится, – мужчины красноречиво переглядываются. – Все просьбы к Удальцову. Он теперь вершитель твоей судьбы.
– Разве я не имею права на звонок? Я видела в кино…
Полицейские громко расхохотались.
– Злата Дмитриевна, отдыхайте, – язвительно произнёс полицейский, протолкнув меня вглубь пустой клетки.
Со скрежетом за спиной лязгнул замок. Прижавшись щекой к железным прутьям, я с мольбой смотрю, как стражи удаляются…
Оглядываюсь вокруг. Я тут совершенно одна. Похоже, остальные ведут себя хорошо, не нарушают закон.
Темно сыро и очень страшно. Обнимаю себя руками. От реалистичности происходящего в венах стынет кровь. Падаю, как подкошенная на скамейку…
Не замечаю, как засыпаю… Мне снится сон. Мы с Наташей гуляем на причале в родном Сочи. На улице лето, полно приезжих, но мы никого не замечаем, мы так счастливы.
– Мамочка, купи мороженое!
Я отворачиваюсь от пятилетней дочери всего на минутку. Поворачиваюсь назад с мороженым в руках.
Наташа исчезла…
***
Бегу по набережной к дому, обвитому виноградной лозой. Поднимаюсь по винтовой лестнице. Врываюсь в комнату ребёнка.
– Нет! – кричу я, оседая на пол. Смотрю в огромные печальные глаза дочери на фотографии… с чёрной лентой в уголке.
Она как живая, смотрит на меня. – Мамочка! – эхом отдаётся в ушах.
Но моё сердечко знает наверняка, что всё…
– Нет!..
Сквозь сон слышу лязг отпираемых запоров, морщусь от неприятного звука, закрываю уши ладонями.
– Чего «нет»? Вставай! Разлеглась тут! – меня толкают в бок. – Сейчас Удальцову всё сообщишь и отоспишься в СИЗО.
Меня ведут к Удальцову на допрос.
Может, он выспался и сейчас в адеквате, выслушает спокойно?
Заводят в кабинет полный людей.
За рабочим столом сидит майор. Только сейчас он в кителе.
Под глазами пролегли тёмные мешки от бессонной ночи. Русые немного вьющиеся волосы всклокочены и собраны в небольшой пучок. Голубые неоновые глаза внимательно изучают бумаги на столе.
Демонстративно делает вид, что не замечает того, что я вошла.
Сбоку на приставных стульчиках сидят люди, одетые по гражданке. Девушка с чернильными волосами и седой мужчина. Его я узнала сразу! Неприятная особь.
У него жуткая собака, которая меня всегда пугает. А ещё я с
