— Да, у Юстины Борисовны с воспитанием не очень, — говорил Макаров, и мы обменивались убийственными взглядами, после чего расходились.
…Не помню, в какой момент я поняла, что мне нравится с ним препираться.
Глава 3
Я еле успела добежать до остановки; маршрутка была битком, я втиснулась меж двух амбалов с суровыми лицами — они стали еще суровее, когда я попыталась в придачу к себе втиснуть между ними еще и сумку — и замерла, вцепившись в поручень. Ну все, господи, этот длиннющий деневечер закончился. Наконец-то завтра женский день (прим. — «женским днем» на Севере называют день отгула, который предоставляется работодателем работникам-женщинам два раза в месяц из-за установленной для них сокращенной продолжительности трудовой недели) и на работу идти не придется.
Чертов бюджет (прим. — здесь имеется в виду составление плана доходов и расходов организации на следующий год. Обычно проводится в конце текущего года). Чертов Ростислав Макаров, который, кажется, собирался к концу ноября выпить из меня всю кровь. Чертовы сплетни, как же они меня достали.
Ненавижу эту работу. Просто ненавижу.
Уже где-то с неделю, после злосчастного Дня экономиста (прим. — 11 ноября), на котором коллеги ненавязчиво и, как это всегда бывает, за глаза, но просветили-таки меня по поводу того, что на самом деле обо мне думают, я буквально заставляла себя ходить на работу.
— Вы там осторожнее с Юськой-то нашей. Макарову все вечером доложит.
— Да вы что… А я думала…
— Да все знают. Так что поосторожнее.
И я вылетела из женского туалета как ошпаренная, не веря своим ушам.
До этого я думала, что такое бывает только в дешевых бульварных романчиках. До этого я думала, что взрослым людям не интересно заглядывать в постель других взрослых людей и строить догадки насчет того, кто с кем, во сколько и сколько раз.
Но о Ростиславе Макарове и обо мне, оказывается, все знают.
И на место начальника отдела, видимо, я попала через его постель.
А ты думала, Влада обрадуется тому, что ты прыгнула через ее голову? И снова получите и распишитесь, Юстина Борисовна. Получите и распишитесь.
Да, Горский был разведен и мог себе позволить любовницу, но, судя по слухам, собирался вот-вот жениться. Макаров был женат, но жена работала по вахтам где-то на месторождении, и неделю через неделю он проводил один, ну, если не считать компании восьмилетнего сына, но мы-то все хорошо знаем, как тяжело прожить без секса, когда ты — мужчина и тебе еще нет тридцати лет.
То, что я стала начальником отдела в пору, когда брак Ростислава трещал по швам — об этом тоже не шептался только ленивый — только подливало масла в огонь.
Естественно, браки не трещат по швам просто так.
Естественно, новенькую, которая проработала в компании без году неделю, так просто начальником отдела бы не поставили. Влада работала шесть лет, Тамара вообще шестнадцать, но когда настало время выбирать замену, именно Юська Туманова вдруг оказалась всех умнее, расторопнее и достойнее.
Не иначе как пропихнул любовничек. Вон как они цапаются постоянно, не иначе потом приезжают к ней на квартиру и задают жару.
Слухи были обидными. Двуличие — в глаза-то мне улыбались — было еще обиднее. Я не хотела идти на работу и целый день слушать шепот, зная о том, что стоит мне выйти из кабинета, и этот шепот станет словами, сказанными вслух.
Сегодняшний день был особенно ужасным еще и из-за того, что и сам Макаров был как никогда ужасен. Да, я понимала, что семейные проблемы не особенно способствуют хорошему настроению, но сегодня было нечто из ряда вон.
«Тамара Павловна, вы еще долго собираетесь тормозить? Я попросил вас принести приказы еще утром».
«Юстина Борисовна, на кой ляд вы прислали ко мне Наталью, если я сказал, чтобы с документами зашли вы? Я вам каждой должен по разу объяснять, что мне нужно?»
«С чего это у Сусаниной персоналка на следующий месяц в два раза выше, чем у остальных? За красивые глаза? Да меня не волнует, я не согласую. Забирайте».
И все в таком роде.
Я скрипела зубами, пару раз взорвалась и сказала, что большего хама еще не видела в своей жизни — «меня сейчас от ваших слов должна советь замучить? Успокойтесь, выпейте кофейку, и через десять минут я вас жду», — один раз хлопнула дверью…
И я с этим человеком якобы сплю? Господи, мне все-таки придется чем-нибудь в него зашвырнуть. Руки просто чесались.
Так что я влезла в маршрутку, кипя от сдерживаемой злости, и так же зло растолкала амбалов, когда освободилось место, и уселась у окна, надеясь, что не сломаю себе зубы — так крепко их сжимала.
Телефон в сумке нещадно вибрировал, но я смогла добраться до него только сейчас, и почти даже не удивилась фамилии, которую увидела.
Макаров.
Четыре пропущенных вызова — и я просто онемела… но не от того, что увидела имя начальника на экране, а от того, что заметила в своей сумке.
Документы по бюджету, которые я должна была отдать ему, и которые утащила с собой. Папку, которую я со злости запихнула в сумку и даже не заметила этого.
— Вы там обо мне забыли или как? Я ночевать здесь не намерен.
Я схватилась за телефон и сумку руками, впилась в пол маршрутки каблуками и рванула к двери так, что едва не вылетела в окно.
— Я через десять минут к вам зайду.
— Ну жду. Вообще-то я торчу здесь только из-за вас.
Он едва успел положить трубку; я завопила водителю: «На светофоре остановите!» и вылетела из маршрутки, тяжело дыша и костеря Макарова и себя на чем свет стоит.
Черт. Черт, черт, черт!
В темноте осенней ночи переохлажденный дождь со снегом казался особенно неприветливым. Я махнула рукой одной машине, другой — мать так растак, да остановитесь же кто-нибудь! — и наконец темно-зеленая «тойота» с шашечкой такси все-таки затормозила.
— Куда тэбэ? — Какой вежливый, смотрите-ка.
— Мнэ к ТК «Горский». — И мне ни капельки не было стыдно, я была слишком зла.
Я назвала адрес, и мы сорвались с места. По оконному стеклу били капли-снежинки, растекались бликами, туманили взор, как слезы, застившие глаза. Я надеялась, что Макарову не придется меня долго ждать; ждать он не любил, а еще он не любил, когда люди не делали то, что он им сказал.
Не чуя под собой ног, я взлетела на второй этаж с папкой в руках. Светы уже не было, на всем этаже была открыта только дверь бухгалтерии: девчонки тоже часто задерживались допоздна, и я понеслась прямо к двери замдиректора, на ходу стряхивая с волос тающий снег.
Когда до кабинета оставалось два шага, дверь открылась. Я едва успела остановиться, когда Макаров вышел мне навстречу, мысли, как шальные, разбежались, чтобы собраться вместе снова: у меня наверняка нелепый взъерошенный вид, мокрые волосы, дышу так, словно стометровку на мировой рекорд бежала… Кедр, сандал и что-то еще — и я едва не врезалась в него намеренно, просто потому что хотела.
— Документы. — Я буквально сунула их ему в руки. — Бюджет. Как вы просили.
Но Макаров даже не опустил на них взгляда. Оглядывал меня, наверняка замечая все то же, что заметила я сама, и вдруг в какой-то момент улыбнулся, еле заметно, самую чуточку, больше даже глазами, чем губами.
— У вас в кабинете крыша прохудилась?
— Да какая крыша! — вспылила я так, что наверняка было слышно в бухгалтерии. — С моей крышей все нормально, забирайте документы, мне домой надо!
Он все-таки забрал папку, и я тут же полезла в сумку за телефоном, чтобы вызвать такси. Я не представляла, как пойду до остановки по такой непогоде, так что, мысленно чертыхаясь, приготовилась заказывать машину и тратить уйму времени на ожидание, но Макаров вдруг отступил на шаг и открыл передо мной дверь кабинета.
— Прошу вас, Юстина Борисовна.
Я не двинулась с места.
— Что-то не так с документами? — Но он ведь даже не смотрел на них. — Я буду послезавтра, у меня сейчас не…
