– Говорить… со мной?
– Он в Сиаде и может прилететь через час.
Всего час. У Азиза голова пошла кругом от этих новостей, сразу после всего, что произошло только что между ним и Оливией.
– Ты будешь с ним говорить? – уточнил Малик.
Азиз кивнул:
– Да. Приготовь одну из комнат внизу для нашей встречи.
Малик вышел. Азиз обернулся к Оливии; она была бледна как мел и напряжена. Наверное, у него был такой же вид. Чувствовал себя он соответственно. Кто знает, что Халиль собирается ему сказать? Вряд ли отречься от претензий на престол.
А что касается Оливии…
– Что мне делать? – спросила она, и Азиз едва не взял ее за руку, едва не попросил остаться с ним, потому что она была ему нужна. Ее сила, ее сочувствие, ее понимание.
Но он не хотел в этом нуждаться. Не хотел нуждаться ни в ком. Не хотел раскрываться, становиться уязвимым.
Однако было уже поздно. Он пытался защитить свое сердце, но не смог. Он любил Оливию. Любил до боли.
Он представил, как спрашивает Оливию, любит ли она его, и получает в ответ те же слова, которые уже слышал от отца.
«Почему я должна тебя любить?»
Конечно, она сформулирует деликатнее. Может быть, даже извинится. Но все равно даст понять, что не любит его, не сможет полюбить. Ни за что на свете Азиз снова не поставит себя в такое унизительное положение.
– Просто жди здесь, – сказал он и вышел из комнаты.
У Азиза все в душе бурлило от признаний, от переживаний. А теперь еще и Халиль.
– Может быть, его приезд к лучшему, – негромко сказал Малик, но Азиз только пожал плечами.
– А может, он сообщит о своем намерении от стаивать трон.
Не важно, что Азиз выполнил условия завещания; народ, по крайней мере большая его часть, все равно поддерживал Халиля, так что он может потребовать, чтобы Азиз позволил жителям Кадара определить правителя с помощью референдума.
Может, так и надо поступить. Может, он зря держится за титул вопреки желаниям народа. Он не сумел заслужить любовь отца, почему же рассчитывает на любовь своей страны?
Но Оливия верила, что он сумеет. От этого его решимость крепла. Он не уступит сейчас, когда воля отца выполнена.
Полчаса спустя, приняв душ и одевшись, Азиз измерял шагами элегантную приемную дворца. Он мог бы последовать церемониалу и принять гостя, сидя на отделанном золотом и серебром троне, как положено шейху, но это было бы мелочным и жалким уколом в адрес конкурента.
Словно уходя от постоянного гадания, что же хочет Халиль, его мысли вернулись к Оливии. Она что-то собиралась сказать. Что-то, что Азизу не стоило слышать, потому что он только полюбит ее сильнее…
Развернувшись на пятке, Азиз зашагал еще быстрее. Он любил Оливию, но мысль о том, чтобы признаться ей в этом, приводила его в ужас. Если это трусость, так тому и быть. Он не может снова рисковать своим сердцем. Лучше научиться не чувствовать так много…
Но это казалось еще больнее.
Вдали раздалось жужжание винтов вертолета. Через пять бесконечно долгих минут открылась дверь, и Малик впустил в комнату Халиля.
Азиз смотрел на человека, с которым у них не было ни капли общей крови, но все равно их жизни переплетались с рождения. Халиль стоял прямо, гордо, но в его глазах не было гнева. Азиз ожидал мятежного пламени, однако для этого Халиль выглядел слишком спокойно и собранно.
Малик закрыл двери, оставляя их наедине. Долгую, напряженную минуту ни один из них не произносил ни слова. Наконец Азиз нарушил тишину:
– Я забыл, как неподвижно и тихо ты умеешь стоять.
– Ты меня помнишь? – Халиль вопросительно выгнул бровь.
– Я тебя видел один раз. Мне было четыре.
– Всего за несколько недель до того, как Хашем меня изгнал.
– Вот как? – Эти детали память Азиза утратила. – Может быть.
Внезапно его охватил нетерпеливый гнев. К чему эти воспоминания?
– Зачем ты приехал, Халиль? Что с королевой Еленой?
– Она в безопасности.
– Где она? – Голос Азиза звучал как удар кнута. – Тебе угрожает тюрьма за это похищение!
– Елена не станет выдвигать против меня обвинение.
Азиз поморщился:
– Ты ее настолько запугал? Чем?
– Хватит, Азиз. – Халиль вскинул руку. – Теперь я сожалею о своих поступках.
Азиз изобразил улыбку, больше похожую на оскал.
– Это не отвечает на мой вопрос.
– Елена ждет меня в Сиаде. – Халиль смолк на мгновение, все такой же спокойный. – Мы поженились.
– Ты ее заставил! – яростно выдохнул Азиз.
– Это совершенно добровольный союз.
Мгновение Азиз не мог произнести ни слова. Значит, Елена перешла на сторону Халиля, нарушила их договор. Но стоит ли удивляться? В конце концов, он тоже нарушил свои обещания.
– Почему она согласилась? – спросил он наконец, жестко и безэмоционально. – Она верит твоим претензиям на трон?
– Поначалу верила, как и я сам. Все мои поступки были основаны на том, что я считал себя полноправным наследником трона Кадара.
– Хотя по крови ты не сын шейха.
– Я думал, что я его родной сын.
– Что? – Азиз уставился на него в полном изумлении.
– Я думал, что я родной сын шейха, – низким голосом повторил Халиль. – Всю жизнь я считал, что Хашем изгнал меня только потому, что предпочитал твою мать моей. Предпочитал тебя мне.
Азиз издал сдавленный недоверчивый смешок. Предпочитал его? Халиль не представлял, насколько это абсурдно!
– И что заставило тебя изменить мнение? – ядовито спросил он.
– Два дня назад я обнаружил, что Хашем мне не отец. У моей матери была интрижка с одним из дворцовых охранников.
Азиз увидел, как у Халиля заходили желваки. Ему, должно быть, было нелегко это принять.
– Как ты об этом узнал?
– Сестра моей матери рассказала. Она много лет хранила от меня этот секрет, потому что не хотела запятнать мои воспоминания о матери. Но когда она узнала, что я… нашел Елену, то решила, что я достаточно изменился, чтобы услышать эту новость. И принять.
– Нашел Елену, – повторил за ним Азиз. – Что ты имеешь в виду?
– Мы полюбили друг друга.
Азиз отшатнулся, сунул руки в карманы брюк.
– Вот как.
– Елена заставила меня понять, что в жизни есть что-то большее, чем холодные амбиции. Все мое существование было посвящено возвращению трона, который я считал своим по праву. Каждое решение, каждый поступок… – Халиль осекся. – Азиз, я признаю, что не имею права на трон. И отзываю свои претензии на него.
Наверное, Азиз должен был что-то почувствовать: радость, облегчение, удовлетворение… Но он не чувствовал ничего. Только пустоту.
– Ты думаешь, все так просто? – спросил он наконец ровным тоном. – Ты отзовешь претензии, и все будет в порядке?
