— Как вы полагаете, она собирается вернуться назад? — спросил он.
В следующий миг череда совершенных им ошибок промелькнула перед ним. Тысячу раз она намекала ему, что любила бы его, если б он только позволил, но он отвергал всякие авансы.
Теперь, не способный более сносить неизвестность, он уже был готов признать, что расстояние между ними выросло в неодолимую пропасть, когда кончики пальцев, легкие, словно дуновение ветерка, коснулись его плеча.
— Я думаю, она предпочтет остаться со своим мужем, — ответила она.
— Я не собиралась покидать тебя, Бенедикт.
Просто почувствовала, что у меня не остается иного выбора, — сказала она, сдерживая подступающие слезы. — И я не виню тебя за вчерашнее, быстро добавила она. — Ты не отвечаешь за поступки матери.
Не выпуская из рук ее ладонь, он занял место за ее столом.
— Я отвечаю за тебя, — страстно возразил он. Отвечаю за моего ребенка.
— Ты не можешь всегда стоять между мной и грозящей мне опасностью. Никто не может. И на случай, если ты не заметил, я в состоянии сама о себе позаботиться. "
— Предельно ясно, — откликнулся он. — Ты неповторима. Я так боялся потерять тебя.
— Я уже говорила тебе, Бенедикт, — в том, что случилось, нет твоей вины.
— Косвенным образом есть, — мрачно настаивал он. — Мне надо было раньше додуматься, что жизнь под одной крышей с матерью к добру не приведет.
Касси склонилась к нему, погладила по щеке, желая стереть тревогу с его лица.
— Я так рада, что ты приехал за мной. У меня чудесные новости.
Он недоверчиво покачал головой, но уже почти улыбался.
— Что чудесного можно извлечь из почти произошедшей трагедии?
— Много чего, — ответила она. — Вчера я побывала в больнице. Мне сказали, что для моего срока все идет замечательно.
Он повернул голову, чтобы поцеловать ее ладонь.
— И?
— И я слышала и видела нашего малыша. А прошлой ночью я чувствовала его шевеление. Порывшись в сумке, она достала снимки результатов ультразвука, протянула их ему. — Первые фотографии твоего сына, Бенедикт.
— У нас мальчик? — Его рука дрогнула. Она едва не разрыдалась, заметив восхищение, с которым он разглядывал расплывчатое изображение. И он здоров?
— Абсолютно!
Он провел ногтем по глянцевой бумаге.
— Нам так повезло, сага! Просто невероятно повезло!
— Да, — мягко согласилась она. — Доктор счел мое состояние превосходным.
— И ты доверяешь его мнению?
— Он грамотный специалист, Бенедикт. Я думаю, на него можно положиться. Он знает, о чем говорит.
— Значит, моя жена здорова, так же как и малыш?
— Да.
— Как было бы здорово, если бы это известие сделало меня абсолютно счастливым, — произнес он.
Ее сердце упало.
— Почему же нет?
— Разве ты забыла, что происходит с моей матерью? — Впервые за время их знакомства гордость, видимая в нем при упоминании о своей семье, сменилась стыдом. — Я просто теряюсь, Кассандра. И желал бы дать разумное объяснение ее поступкам, но, честно говоря, я в растерянности.
Конечно, я спрашивал ее, но она сама ничего внятного сказать не может. Как думаешь, что на нее находит?
— Предполагаю, что я ее спровоцировала. Касси попыталась припомнить последовательность событий. — Думаю, известие о ребенке застало ее врасплох, вывело из себя. Но что меня потрясло: она умышленно рисковала жизнью своего нерожденного внука. Извини, что я говорю тебе об этом.
— Не извиняйся, — хмуро ответил он. — Моя мать превратилась в монстра. Одно время я сомневался, не повредилась ли она умом, теперь вынужден признать, что помешательство ее носит характер, опасный для окружающих.
Он говорил с горечью, Кассандра не могла не заметить, чего стоили ему эти слова. Невозможно было не увидеть боль в его глазах.
— Мне хотелось бы не согласиться с тобой, но я не могу, — сказала она грустно. — Боюсь, я никогда больше не смогу переступить порог палаццо. И не хочу, чтобы твоя мать еще когда-нибудь оказалась поблизости от меня или от маленького.
— Понятно. О твоем возвращении я и не мечтал. Но умоляю тебя не возвращаться пока в Штаты. Кассандра, прошу тебя, поедем со мной в Ла-Посада, в мой дом на Сицилии. Мы будем там одни, там безопасно. Мы начнем заново, устроим такой медовый месяц, который и должен быть у каждой пары.
— Не очень я гожусь на роль счастливой новобрачной, — со смехом возразила она. — Уехала я спешно. Так что все мои вещи, кроме купленных вчера, остались в палаццо.
t— Тогда сразу после завтрака отправимся по магазинам.
— Звучит заманчиво, но что с работой? Ты не можешь просто встать и уйти, если вся твоя семья от тебя зависит.
— Могу, — он сжал ее руки так сильно, что она едва не вскрикнула. — Теперь моя семья — ты и малыш. Не хочу сказать, что не дорожу своими сестрами, да и матерью тоже. Но решение принято ничто и никто более не встанет между нами, тобой и мной. С этого момента наш брак имеет первоочередное значение.
В воздухе внезапно замерцали радужные перспективы счастливого будущего. Неутоленные желания, выполнение которых откладывалось на неопределенный срок, внезапно стали казаться осуществимыми.
И пусть оставалось непроизнесенным заветное «я тебя люблю, Кассандра», после смятения и мук прошедших двадцати четырех часов Кассандре оказалось довольно и этого.
Бенедикт провел ее по магазинам, потратил колоссальные суммы: целый гардероб шелкового белья, туфли, косметика и такие прелестные платья для беременных, что хотелось остаться беременной навсегда, лишь бы был повод их не снимать.
— Я уговорил вернуться нашего старого подрядчика, — сказал он. — Дал ему право распоряжаться всем по своему усмотрению. В деревне его уважают. Ему легко будет набрать народ.
К вечеру они приехали в его сицилийское владение. Касси влюбилась в это место с первого взгляда. Палаццо Константине располагалось на вершине скалы, подавляя мрачностью своих древних стен, заслоняющих небо. Дом же Бенедикта, размещенный на склоне холма, с грациозным изгибом белоснежных оштукатуренных стен и синей черепичной крышей, окружал бирюзовый плавательный бассейн.
Каждый закуток, любое образовавшееся свободное пространство заполняли усыпанные цветами кусты. Устремлялись ввысь фонтаны, крохотные ручейки весело журчали, сбегая по камешкам в небольшие пруды, полные ярко окрашенных рыбок, снующих взад-вперед.
Он повел ее показывать дом. Широкие окна и двери позволяли ветерку беспрепятственно разносить повсюду аромат жасмина, образовавшего заросли поблизости от главного входа.
Хозяйская спальня оказалась огромной, с окнами от пола до потолка, выходящими на закрытую террасу, рядом была очаровательная гостиная, а с другой стороны — две громадные ванные.
