Она заполнила бумаги на развод и послала ему. Ему только надо подписать их и отдать в суд в Палм-Бич. И тогда все будет кончено.
Шерри со вздохом сняла фартук, аккуратно достала чаевые и повесила фартук на крючок, помеченный ее именем. Чаевые составляли ее дополнительный доход. Она не могла себе позволить потерять ни пенни. Шерри вышла через заднюю дверь, бросив взгляд на босса, и отправилась длинной дорогой в поселок, где жил обслуживающий персонал.
Она обратила внимание на показавшийся ей знакомым стройный силуэт, но проигнорировала его. Майка здесь нет и быть не может. Он лгал ей, представлялся не тем, кем был на самом деле, а потом обвинил ее в том же. Он сделал ошибочные выводы и не захотел ее выслушать. Что естественно — он боялся боли. Она сама много раз так поступала.
— Ты хоть представляешь, в каком аду я из-за тебя живу?
Низкий голос Майка заставил Шерри оглянуться. Он стоял сзади на дорожке. Непокорный чуб, спадавший ему на лоб, подчеркивал глаза цвета грозовой тучи в яркий солнечный день. Маленькие морщинки и синяки под глазами говорили о переутомлении. Он был в рубашке без галстука и обычных брюках и на первый взгляд казался расслабленным, но Шерри видела, как он напряжен.
— Скажи же что-нибудь, — не выдержал он и сделал к ней шаг.
— А что ты хочешь услышать?
— Не знаю. Просто скажи: «Привет, Майк.
Пока, Майк. Иди к черту». Что-нибудь еще. Он сделал еще шаг и беспомощно взглянул на нее.
На мгновение у нее на губах мелькнула улыбка.
— Привет, Майк.
Он снова шагнул и, протянув руку, погладил локон у нее над ухом.
— Хорошо выглядишь.
Она натянуто улыбнулась, стараясь удержаться, чтобы не прильнуть к нему. Не станет она навязываться.
— Спасибо.
Майк оглядел лужайки, покрытые цветами.
— Что ты здесь делаешь?
— Работаю.
Он на секунду прикрыл глаза, а открыв, сделал «деловое» выражение лица.
— У тебя есть несколько минут? Или ты идешь на работу? Может быть, пообедаем вместе? Нам есть о чем поговорить.
Шерри проглотила свою боль; когда она заговорила, голос звучал спокойно.
— Ты имеешь в виду, о разводе?
Кровь бросилась ему в лицо, потом он побледнел. Открыл рот, закрыл, потом все же сказал:
— Да.
— Ты мог бы отдать бумаги в суд в Палм-Бич, незачем было приезжать сюда. — Она отвела взгляд и сделала вид, что смотрит на теннисные корты, потому что не могла смотреть на него.
— Да. — Он встал перед нею, пытаясь поймать ее взгляд. — Я приехал. Это было нелегко. Мне потребовалось время, чтобы тебя отыскать.
Когда я узнал, что ты продала машину, я подумал, что потерял тебя.
— Не велика потеря. — Она больше не могла этого выносить. — Ты же сам меня выгнал. Все это не имеет значения.
— Очень даже имеет. — Он опять поправил ее непокорный завиток. — Давай пообедаем вместе.
Она еле сдерживалась, чтобы не броситься к нему и не попросить прощения. Хотя и не знала, за что.
— Не думаю, что сумею. — Только пусть не считает, что она его боится. Даже если это и так. — Я с работы. Слишком устала, чтобы куда-нибудь идти.
Майк кивнул.
— Хорошо. — Он опять огляделся вокруг и взял ее под локоть. — Пойдем сядем на скамейку.
— Почему мы не можем поговорить прямо здесь? — Она больше не хотела находиться рядом с ним, не могла его больше видеть. Еще немного, и она совсем растеряется.
Он потянул ее за собой.
— Очень жарко, а под деревьями тень.
Когда они дошли до скамейки, Шерри тяжело плюхнулась на нее. Майк остался стоять. Он запустил руки в волосы, как делал это, когда не знал, что делать дальше.
— Как твоя мама? — поинтересовалась Шерри. — Ты уговорил ее воспользоваться костылями?
Он рассеянно кивнул.
— Со следующей недели. Она хочет, чтобы ты была там.
— Может быть, я сумею приехать. — Нельзя порывать отношения с его матерью только из-за того, что он ненавидит ее, Шерри. — У тебя есть ручка?
— Что? — Майк рассеянно мигал, словно не понял вопроса. — О да, конечно. — Он достал из кармана ручку и протянул ей.
— А где бумаги?
— Какие бумаги?
— На развод. Которые ты хочешь, чтобы я подписала.
— Я их разорвал.
Зачем?
— Но я же их уже подписала. Я думала, ты приехал сюда, потому что твой адвокат составил другие. Чтобы ты был уверен, что я не покушаюсь на твои драгоценные деньги.
— Я вовсе не забочусь о деньгах и никогда не заботился.
Ну, разумеется!
— Конечно. Ты и выгнал меня в ту минуту, когда узнал, что у меня денег нет.
Он дернул головой, и боль в его глазах перешла в такую глубокую печаль, что у Шерри от жалости навернулись слезы.
— Полагаю, я заслужил это. — Майк сел на дальний конец скамьи и закрыл лицо руками. Черт, что же делать?
Шерри вцепилась в скамейку, чтобы удержать себя на месте. Иначе она бросится к нему со словами, что все будет в порядке. Только в порядке ничего не будет, и в этом все дело.
— Тогда зачем ты приехал? Ты сказал, это касается развода.
— Я разорвал бумаги. — Он выпрямился.
— Ты это уже говорил. А где другие?
— Их нет.
— Их нет?.. Почему?
Майк взглянул на нее, и защитная плотина в ее сердце рухнула, а легкая искорка надежды в его глазах заставила забиться сердце сильнее.
— Мне не нужен развод. Поедем со мной, Шерри. Будь моей женой. — Он с трудом сглотнул. — Я не могу видеть тебя такой.
А! Теперь она поняла. Опять чувство вины подняло голову. Его гипертрофированное чувство ответственности.
Она улыбнулась.
— У меня все хорошо, Майка. Может, я живу не в тех условиях, в которых росла, но у меня есть все, что нужно. На следующей неделе меня отправляют на курсы менеджеров. Я действительно могу теперь сама о себе позаботиться. Она мягко положила ладонь ему на руку. — Тебе уже не нужно больше меня выручать.
— Черт, да я и так это знаю. Но я не потому здесь. — Он с силой сжал ей руку. — Выручи теперь ты меня, Шерри. Спаси меня.
Она с изумлением глядела, как он сполз со скамьи и встал на колени, целуя ей руку.
— Майк, что?.. Вставай.
— Не могу. Вот что ты сделала со мной. Я без тебя как в аду. — Он опустил голову, прикоснулся губами к ее пальцам и, дыша на них, произнес:
— Ты говорила, что любишь меня. Это правда?
Слезы застилали ей глаза. У нее больше не было сил сдерживаться, и они хлынули бурным потоком… Она взяла его лицо в ладони, подняла и повернула к себе, чтобы видеть его прекрасные серые глаза.
— Я никогда не лгала тебе. Майка, — сказала она, — никогда и ни в чем.
— А я тебе солгал. — Он положил руки ей на колени, осторожно, как бы боясь, что она сбросит их. — Я виноват, я был…
