На этой неделе Джулия не написала письмо матери. Та, правда, вряд ли заметит это. Она даже дочь свою уже не узнавала. Но еженедельные письма давали Джулии ощущение, что между ней и матерью сохранялась живая связь. И вот она прервала эту связь.
Джулия волновалась также за Ванессу. Все ли с ней в порядке? Получилось ли у них с Джоном? Где они встречаются – в ее квартире или у Ванессы? Там бы им было гораздо безопаснее.
Беспокоила се и собственная безопасность. Стоит ли еще фургон напротив окон ее квартиры? Как дела у лорда Лестера? Куда делись те двое, что преследователи ее на вокзале? Продолжают ли они искать ее?
Джулия сжала кулаки. Бесполезная трата времени. Она волновалась обо всем, кроме того что действительно беспокоило ее.
Дик.
Такого сложного, непонятного мужчины у нее еще не было. Он на все реагировал не так, как Джулия ожидала, как он должен был бы реагировать, исходя из ее богатого опыта общения с мужчинами. В день их приезда она споткнулась о корягу и упала. Она посмотрела на него, надеясь, что он тут же бросится ей на помощь. Спасение людей у него, очевидно, в крови. Достаточно вспомнить, как он впустил в свой дом ее, совершенно незнакомую женщину, которая нуждалась в защите. Он, конечно, знал, что рискует жизнью, спасая ее.
Но нет. Вместо того чтобы помочь ей, он посоветовал ей самостоятельно встать с земли, да еще разозлился, что она ждала от него помощи. Ладно. Подумав, что, возможно, неправильно оценила его, Джулия попробовала другую тактику: предложила Дику привести в порядок дом. На его лице появилось такое выражение, будто Джулия допустила ужасную бестактность и ей следует помалкивать в следующий раз. А потом он взялся за ремонт дома, стал отдавать команды, критиковать ее работу.
У Джулии иногда возникало подозрение, что Дик нарочно провоцирует ее, хочет вывести из себя. Некоторые мужчины любят изображать из себя сильных и уверенных за счет принижения достоинств тех, кто находится рядом с ними. Но Дик не подходил и к этой категории мужчин. По мнению Джулии, ему не доставляло удовольствия сводить ее с ума.
Что же он за человек, в таком случае? Он выводил ее из равновесия в первую же минуту, как только она вставала утром, и это продолжалось до того момента, когда она валилась в постель, сбитая с толку и измотанная. Но Джулия не привыкла чувствовать себя неуверенно. Во всяком случае, с мужчинами. Мужчины были ее коньком, можно сказать, ее профессией. Не было еще ни одного представителя сильного пола, с кем бы она не нашла общий язык, кто бы отказался от общения с ней.
Дик оказался для нее непостижимой загадкой. Она подлаживалась к нему и так, и этак, а в результате начала ломаться, терять самообладание, нервничать. Джулия не позволяла себе этого с седьмого класса, когда Билл Грант назвал ее мать потаскушкой. Она поставила ему синяк под глазом, за что была наказана как в школе, так и дома. С тех пор она ни разу не теряла контроль над собой.
Джулия перевернулась на спину и уставилась в темноту. Но все это можно было вынести. Ее пугало другое. Джулия чувствовала, что в ней начинает просыпаться желание. Оно не было похоже на ее обычную беззаботную нежную игру в любовь с мужчинами, о которых Джулия забывала, как только за ними закрывалась дверь. Дика она хотела страстно, со всем жаром и нетерпением своей молодой плоти. Такую отчаянную потребность Джулия испытывала впервые в жизни.
И это сильно пугало ее.
Когда человек получает то, что отчаянно хотел, он потом всю жизнь боится потерять это. А если не получает, то страдает от этого. Джулия никогда не хотела иметь столь сильные желания.
Когда сегодня Дик поцеловал ее, она вкусила от запретного плода – почувствовала, что значит быть с ним. Она могла бы выразить это одним словом: блаженство. Затем в ней шевельнулось желание. Оно быстро росло, заполняя собой все существо Джулии, угрожая выдавить из нее жизнь. И Джулии пришлось сопротивляться. Ей надо было избавиться от невыносимого давления, вернуться к обычному состоянию душевного равновесия. Надо было сделать так, чтобы Дик получил то, что хотел: мог целовать ее, но при этом не заставлять ее страдать.
Но он в ту же секунду отверг ее! Как будто она внушала ему отвращение. Как если бы он целовал красавицу, которая под его поцелуями превратилась в чудовище.
Дик понял ее. Он настолько хорошо чувствовал ее, был настолько глубже и восприимчивее всех ее мужчин, что смог безошибочно определить, кто такая Джулия, и точно уловить момент, когда она попыталась поставить барьер между ними.
Сегодня на утесе Дик, как никто другой, подошел очень близко к ее пониманию. За последние десять лет ни один мужчина ни разу не задавался вопросом, кто она, Джулия, чем дышит, что происходит у нее внутри. Ни один не пытался заглянуть дальше сверкающего блеска, которым она окружала своих поклонников, и найти ее собственный внутренний свет.
Да, она боялась Дика.
Из-под плотно закрытых ресниц выкатилась слеза. Джулия смахнула ее и судорожно перевела дыхание, чтобы успокоиться.
Вдали за окном ухала сова, где-то совсем рядом затрещали кусты. Джулия поёжилась. Она вдруг захотела снова очутиться в городской толпе, в квартире с ярким электрическим светом, с телефоном, по которому можно вызвать полицию. Несмотря на то что она полюбила это глухое местечко, несмотря на неожиданно обнаруженную тоску по провинциальному городку, в котором прошло ее детство, это место вызывало у Джулии ужас по ночам, что неудивительно, если учесть охоту за ней. Здесь было слишком тихо – малейший шорох вызвал у Джулии дрожь. И безлюдно – кричи не кричи, никто не услышит.
Под ее окном треснула ветка. Джулия насторожилась. Еще один треск, затем шорох. Что-то двигалось по лесу, что-то большое.
Джулия едва дышала. Неужели они нашли ее? Стоят, наверное, под дверью и ждут момента, чтобы ворваться в дом и открыть стрельбу.
Снова наступила тишина.
Затем послышался шум шагов, уже ближе. Джулию охватила паника. Она попыталась сделать успокаивающий вдох, но он судорожно проскочил в легкие. Она вылезла из постели, бросилась к двери и остановилась, дрожа всем телом и опершись ладонями о прохладное дерево.
К Дику она сейчас не пойдет. Не в таком состоянии – дрожащая, напуганная и несчастная. Джулия хотела бы, чтобы он обнял ее и сказал, что все будет хорошо. Но он скорее всего вручит ей ружье и скажет, чтобы она вышла на улицу и сама убила то, что там ходит.
Джулия схватила фонарь и, пригнувшись, подкралась к окну. Руки у нее сильно дрожали. Она молила Бога, чтобы нарушителем тишины оказалось какое-нибудь животное, а не человек.
Чуть отодвинув занавеску, она выглянула на улицу. Яркий лунный свет падал на белые стволы берез, делая их похожими на сказочных великанов. Джулия заметила какое-то движение около дома. Она проглотила страх, подняла фонарь, чтобы рассмотреть, кто там находится, и у нее невольно вырвался приглушенный возглас облегчения. Это был дикобраз.
