Гейбриел склонился над девушкой и прильнул к ее губам. Энн закрыла глаза и отдалась ощущению блаженства. Кружилась голова. Пьянили теплота его губ и прерывистое дыхание. Влажный кончик его языка коснулся ее языка. Хотелось, чтобы блаженство длилось вечно… Не кончалось… И чтобы потом было продолжение, сладкое и безумное… Хотелось получить все… Все до конца.
Наконец он оторвался от ее губ. Энн посмотрела в глаза Гейбриелу. Они горели страстным желанием.
— Теперь я знаю, — прошептал он, — что вы самое удивительное, самое прекрасное создание на этой земле…
Она обеими руками поднесла к губам его ладонь и крепко прижалась к ней.
— Интересно, о чем вы думаете во сне?
Голос Хантера, прозвучавший над самым ухом Энн, заставил девушку подпрыгнуть от неожиданности. Боже, опять она заснула в дороге! Энн растерянно осмотрелась по сторонам.
— Где мы?
— Мы? Примерно в пяти милях от дома. Я тешу себя надеждой, что во сне вы думаете обо мне. Потому и не хотите просыпаться.
— Еще раз прошу прощения, Гейб! Вы убедились, как скучно со мной путешествовать? Меня все время клонит ко сну!
— Не преувеличивайте, Энн! Со времени нашего отъезда из санатория вы почти все время бодрствовали. И даже не без интереса смотрели в окно. Правда, при этом не произносили ни слова. Опять думали?
Энн откинула голову на спинку сиденья и уставилась в обитый серой материей потолок салона машины. Действительно, о чем она думала все это время? Конечно, не во сне, а когда сидела и невидящим взором смотрела на набегавшую на машину дорогу. Наверное, о том, что произошло в последние дни, даже уже не дни, а часы… Гейбриел Хантер, как огненный метеор, ворвался в ее спокойную жизнь и все перевернул вверх дном. И теперь она не могла без ужаса представить свою жизнь без этого человека. Как же сложится их будущее?
Энн закрыла глаза и постаралась нарисовать в воображении их совместную жизнь. Гейбриел был веселым, общительным, остроумным, Она не встречала более привлекательного и, несомненно, более сексуального мужчину. Она вспомнила их поцелуй, полные страстного желания глаза Гейба, и дрожь пробежала по ее телу. Да, Хантер был для нее идеалом мужчины. А она… кем она могла бы стать для него, если бы… если бы не заключила дьявольский союз с Джорджем Шоу? Истина заключалась в том, что теперь она не смеет смотреть ему в глаза. Гейбриел наверняка узнает всю правду, и тогда… Энн видела, как гримаса презрения искажала его лицо, когда он вспоминал о Тиффани. Неужели ее ждет то же, когда он узнает все о ней?
Что же ей делать? Может быть, пойти к адвокату и отказаться? Выдумать что-нибудь в свое оправдание. Мол, заболела и должна пройти длительный курс лечения в другом штате. В Монтане или еще где-нибудь…
— Не хотите отвечать? — донесся до нее голос Гейбриела.
О чем он спрашивал? О чем? Боже, она совсем забыла… Ах да! Он хотел знать, о чем она думает… Надо что-то ответить.
— Я думала… думала о том… как хорошо было бы поесть сейчас жареной кукурузы.
Кровь бросилась в лицо Энн от мучительного чувства стыда. Надо же было сморозить такую глупость! Впрочем, врать она никогда не умела!
— Жареной кукурузы? — удивился Хантер. — Энн, вы прелесть! Мне-то казалось, что вас одолевают тяжкие философские раздумья! Вам что, мало тех сосисок в Дель-Маре? Или… или… Черт побери, как я не понял, что вы меня дурачите! Уважаемая мисс Розетти, бросьте это занятие. Вы можете обманывать кого угодно, но не меня! Я знаю… и вы отлично знаете, что я знаю… и мы оба знаем, что… О черт! Одним словом, весь последний час вы думали отнюдь не о жареной кукурузе!
Энн попыталась обратить все в шутку:
— Я не знаю, что вы думаете, что я знаю, что вы знаете…
Но Гейбриел не захотел принять шутливый тон.
— Прошу вас, не уходите от разговора!
— От разговора? Какого? Я даже не понимаю, о чем мы сейчас с вами говорим!
— Черт побери, Энн! Ну зачем вы так? Каждый раз, когда я пытаюсь разрушить железную стену, которую вы добровольно возвели вокруг себя в этих горах, чтобы отгородиться от остального мира, вы словно ощетиниваетесь, становитесь колючей и прячетесь в свое убежище, куда мне не дано проникнуть.
Удивленная горячим тоном и серьезностью Гейбриела, Энн попыталась защищаться:
— Извините, Гейб, но я в толк не возьму, о чем вы говорите? О какой стене? О каком убежище?
Но она тут же сама почувствовала, как неискренне прозвучали ее слова. Ведь она прекрасно знала, насколько прав Хантер. После смерти матери и болезни отца, а особенно после разрыва с Симмонсом она действительно стремилась отгородиться от остального мира высокой стеной, только вряд ли «железной», если Хантер так легко смог пробиться сквозь эту стену. Она не ожидала от него такой проницательности.
— Это неправда, Энн. Вы отлично все понимаете, — отозвался Гейбриел. Голос его изменился, стал отчужденным. Помолчав, он спросил: — Почему вы не хотите поделиться со мной своими мыслями? Боитесь, что я вас неправильно пойму?
Почему? — горько подумала Энн. Да потому, что, узнав всю правду, ты покинешь меня! А я не смогу этого перенести!
Но машина уже подкатила к дому, и это избавило Энн от необходимости отвечать на вопрос Хантера. Он открыл дверцу, привычным уже движением поднял Энн на руки и понес к парадному входу.
— Ключ у вас в сумочке. Достаньте его. Я внесу вас в дом, а потом вернусь к машине за коляской и своими вещами.
Девушка послушно исполнила приказание. Через несколько минут она уже сидела на диване, вытянув больную ногу и положив ее на подушку. Устроив ее, Гейбриел повернулся и направился к машине за вещами. Энн глядела ему вслед. Широкие плечи. Упругие бицепсы под рукавами свитера. Стройные длинные ноги. Мускулистые бедра… Ее вдруг охватило жгучее, неодолимое желание. Не было ни одного мужчины, которому она так страстно хотела бы принадлежать. Она закрыла глаза, пытаясь прогнать его образ, взять себя в руки и успокоиться. Но тут же рядом раздался голос Гейбриела:
— Простите меня, Энн, за все эти речи. Я не имел права настаивать… Но нетерпеливость всегда была одним из самых серьезных моих пороков. Мы еще только начали узнавать друг друга. Но… но за эти дни уже многое успело произойти. Мне порой кажется, что мы знакомы всю жизнь. — У Энн перехватило дыхание. Признание Гейбриела было слишком неожиданным. А он обнял ее за плечи и прижал к себе. — Я не буду вам надоедать, Энн. И постараюсь умерить свой пыл. Обещайте только, что не прогоните меня. Держите меня на расстоянии, и я покорюсь. Но не гоните.
— Я… я… попытаюсь, — задыхаясь, пробормотала она в ответ.
