Харриет обеспокоенно посмотрела на свою подругу.
— Все так плохо?
Ванни растерянно провела рукой по волосам.
— Все сложно, — наконец сказала она.
Харриет посмотрела на Джайлза. Любит она его или ненавидит?
— Да, ты права, — вздохнула она. — Ну что ж, не стоять же нам тут вечность, — попыталась она как-то вернуть себя в нормальное состояние.
Ванни огляделась.
— Я отведу своего в древесный питомник. Там тихо, а нам нужно поговорить. Для начала я расспрошу его про эту драку.
Харриет кивнула:
— О'кей. Я тогда тут просто поброжу. Во сколько мы отправляемся?
— В три. Встретимся в автобусе. — Ванни посмотрела на Джайлза Пауэлла. — Удачи тебе.
Харриет взяла подругу за руку.
— И тебе тоже.
Бретт тут же отправился следом за Ванни. Он с любопытством посмотрел на мужчину, который все еще стоял под деревом, заметив, что он глаз не спускает с прекрасной Харриет. Когда их глаза встретились, между ними возникло странное чувство товарищества. Оба чувствовали, что они в ловушке. Но Бретт был там по собственной воле, а вот англичанин выглядел совершенно несчастным.
Харриет, проводив взглядом подругу, посмотрела на Джайлза и пошла наискосок через поле, уверенная, что он следует за ней.
Внутри деревянного здания она оказалась перед рядами открытых кабинок, в каждой из которых на привязи находилась хищная птица. На деревянных шестах в нескольких дюймах от земли сидели пустельги, канюки, ястребы и дремлющие совы. Она шла вдоль этих кабинок, провожаемая равнодушными немигающими взглядами птиц. Огромный орел с яркими глазами и красивым оперением подмигнул ей одним глазом. Харриет улыбнулась.
Наблюдая за выражением ее очаровательного, просто совершенного в своей красоте лица, Джайлз понял, что должен признаться себе: он безумно влюблен.
Харриет, подняв глаза, встретилась взглядом со своим врагом и прочла в его глазах незнакомое и такое желанное выражение. Она знала, что, если бы перед ней было зеркало, точно такое же выражение она увидела бы и в своих глазах. Любовь.
Остановив машину в одном из маленьких переулков Оксфорда, Ванни взглянула на Бретта. Огни хорошо освещали знаменитый «шпиль мечты».
— Славный городок, — сказал Бретт.
— Да, — согласилась Ванни. — Бал проходит в отеле в нескольких минутах ходьбы отсюда. Ты всегда славился умением доставать билеты на лучшее шоу, — добавила она лукаво и вышла из машины.
Бретт смотрел, как она запирает автомобиль. Выглядела она потрясающе. Алое платье открывало плечи и едва доходило до колен. Волосы ниспадали крупными кольцами, стройную шею украшало ожерелье из гранатов и жемчуга.
— Без тебя я жил как в аду, — взволнованно сказал он. Ванни резко повернулась к нему:
— Не надо. Ты знаешь, что я терпеть не могу, когда ты так говоришь.
— Раньше ты всегда выслушивала правду, — произнес он.
— Правда в том, Бретт, — сказала Ванни, испытывая дрожь уже оттого, что он просто шел сзади, — что мой отец хотел поженить нас, чтобы сохранить свою империю.
— Твой отец знал, что я люблю тебя, — поправил ее Бретт. — Он, видимо, знал о состоянии своего сердца и хотел быть уверенным в том, что если с ним что-то случится, то о тебе позаботятся.
Ванни закусила губу.
— Это ты позаботишься? — спросила она.
— Ты не хочешь, чтобы я заботился о тебе, Ванни? — мягко спросил он. — Неужели это так уж плохо?
— Я могу позаботиться о себе сама, — огрызнулась она.
— Конечно. Я это вижу и не отрицаю, что ты мужественная, независимая и умная женщина. Но я всегда знал и то, что ты не такая, как все. Даже когда ты была подростком.
Ванни тяжело вздохнула:
— Бретт, давай не будем больше об этом. Хорошо? Хотя бы не сегодня. Давай просто будем танцевать и развлекаться.
Бретт улыбнулся:
— Согласен. Если ты оставишь мне последний танец.
— Договорились, — ответила она хриплым от волнения голосом.
Бретт медленно наклонил к ней голову, и их губы встретились. Какие-то подвыпившие местные парни засмеялись им вслед, когда они обошли их на тротуаре, но ни Бретт, ни Ванни этого не услышали.
В вестибюле отеля Джеймс Ларнер подошел к Харриет и снял с ее плеч черную накидку. На ней было атласное платье такого темного пурпурного цвета, что казалось почти черным. Закрытый лиф обтягивал грудь, прямая юбка доходила до щиколоток, высокий разрез с одной стороны обнажал гладкую кремовую кожу лодыжки, колена и нижней части бедра. Ее волосы были распущены, в ушах — длинные серебряные серьги и такая же цепочка на шее.
— Там, по-моему, уже вовсю веселятся, — сказал Джеймс, глядя на стеклянные двери бального зала. — Выпьем? Или будем танцевать?
— О, я бы, пожалуй, что-нибудь выпила, — сказала она, и они прошли мимо заполненного людьми большого зала к террасе. Они приехали поздно, было уже темно, луна и симпатичные разноцветные китайские фонарики освещали сад.
Вечерний воздух был наполнен ароматом роз, лилий и лаванды. На террасе были расставлены маленькие столики, на каждом — бутылка шампанского в ведерке и фрукты.
Джеймс провел ее в укромный уголок и протянул бокал.
— За нас, — тихо сказал он.
Харриет опустила глаза.
— Джеймс, я… я должна вам сказать…
Ветер выдувал на террасу длинные белые шторы, украшавшие окна танцевального зала, и в сумерках Харриет не заметила одетую в смокинг фигуру, прислонившуюся к стене. Джайлз Пауэлл приехал с актрисой Лаурой Диксон. Лаура, принадлежавшая к числу женщин, которым необходимо, чтобы вокруг них вились толпы поклонников, предоставила ему, таким образом, возможность на время покинуть ее и отправиться на поиски Харриет. Увидев, что она появилась в обществе этого своего миллионера, он беззастенчиво двинулся следом и сейчас наблюдал за ними.
Это он сейчас должен пить с ней шампанское под луной. Каждая частичка его сердца, тела и души чувствовала это. Она выглядела так роскошно — сочетание света и тьмы. Оркестр тихо играл вальс, и он мог слышать каждое их слово.
— Я никогда не думал, что на свете существуют женщины, подобные вам, — сказал Джеймс. — Харриет, — он наклонился к ней поближе, — я никогда никого не любил. Я хочу…
— О, Джеймс, нет! — с сожалением воскликнула Харриет. — Мы едва знаем друг друга.
Джайлз, сердце которого упало при словах американца, почувствовал слабость от облегчения. Джеймс нахмурился.
— Харриет, — сказал он слегка надломленным голосом, — вы, конечно, догадываетесь о моих чувствах?
