«Сессна» появилась минут через пятнадцать. Хенк аккуратно посадил самолет и направился к ним.
– Привет, Нейт. Великолепный денек, правда?
В ответ он услышал тихое рычание, решил не развивать эту опасную тему и повернулся к Холли:
– Готова к вылету, красавица?
– Не совсем, – вздохнула Холли. – Как бы я хотела остаться здесь… навсегда. – Она перевела взгляд на Нейта.
– Мы оба знали с самого начала, что тебе придется уехать. – Ему больно было произносить эти слова.
– Я постараюсь скоро приехать опять.
Нейт кивнул, зная, что это ложь. Они оба понимали, что это конец, время прощаться навсегда. На самом деле все сегодняшнее утро стало одним душераздирающим, болезненным прощанием.
– Я позвоню, когда доберусь до дома.
– Обязательно, – с улыбкой кивнул он, но изнутри его терзали сомнения: позвонит ли она, или забудет о нем, вернувшись к своей обычной жизни? Или время, проведенное на острове, станет лишь еще одним прекрасным воспоминанием.
Холли говорила, что только здесь она может быть самой собой, но какая разница, если весь остальной мир ждал, что она будет в первую очередь принцессой.
– Я отнес чемоданы в самолет, – сказал вернувшийся Хенк. – Скажи, когда будешь готова к вылету.
– Большое спасибо, Хенк.
– Ну, вот и все, – вздохнул Нейт, привлекая ее к себе, когда Хенк оставил их одних.
– Ты говоришь так, будто это конец всему, – прошептала Холли, пряча лицо у него на груди. – Ты не веришь, что я вернусь?
– Я надеюсь, что ты вернешься, но наши судьбы движутся в разных направлениях, – честно ответил Нейт.
– Но это не значит, что и мы должны разойтись в разные стороны и забыть обо всем, – всхлипнула Холли. – Ты сам говорил, что только мы сами решаем, как жить, что я должна найти время на то, что считаю важным.
Он не забыл об этом, но все равно не знал, что на это ответить.
– Ты приедешь в Моренсию, если я попрошу? – мягко спросила она.
– Я? Я… Но мой отель…
– Чтобы навестить меня, Нейт.
Он почувствовал себя дураком.
– Прости, конечно, я смогу найти пару недель, особенно когда пройдет туристический сезон.
– Ты ведь очень любишь жить здесь, правда? – тихо спросила Холли.
– Я люблю тебя. – Эти слова слетели с его губ помимо его воли.
По щекам Холли потекли слезы.
– Я тоже люблю тебя, Нейт.
В их поцелуе сейчас не было страсти, только безграничная любовь, горечь и тоска по мечтам, которым не суждено сбыться.
Нейт думал, что знает, что чувствуешь, когда разбивается сердце, но почти физическая боль, которую он испытывал сейчас, не могла сравниться ни с чем из того, что он когда-либо испытывал.
И все стало еще хуже, когда он помог Холли сесть в самолет. Дверь захлопнулась, и Нейт почувствовал, что с трудом сдерживает слезы.
Он вернулся на берег и долго смотрел, как «сессна» набирает высоту, а его бедное сердце в это время рвалось на куски, каждый из которых пылал обжигающим огнем.
– В эти выходные будет большой королевский гала-концерт, – щебетала Оливия, порхая по комнате. – Мы боялись, что в связи с твоим отсутствием придется отменить и его, но все обошлось. Завтра приедет портной, чтобы провести финальную примерку твоего платья.
– Хорошо.
– И нужно что-то сделать с твоими волосами: подстричь, может быть, подкрасить. Они выглядят сухими.
– Хорошо.
Безучастное согласие Холли на все, что она предлагала, тревожило Оливию.
– Что-то не так?
– О чем ты? Все замечательно. Я вернулась туда, где мое место, и выполняю свои обязанности принцессы и наследницы престола, – не глядя на мать, откликнулась Холли.
– Но раньше ты не была такой… несчастной.
– Я была несчастна, мама.
– Но не настолько. Я еще никогда не видела тебя такой.
Неудивительно, потому что Холли никогда в жизни не чувствовала себя так ужасно. Было легко согласиться с предложением пожить одним днем, радоваться тому времени, которое им подарила судьба, но теперь, когда это время закончилось, жизнь Холли превратилась в настоящий ад. Осталась только боль, которую она едва могла выносить.
– Мам, скажи, а бабушка когда-нибудь пыталась уговорить тебя не выходить замуж за отца?
– Нет, – покачала головой Оливия, явно не ожидавшая такого вопроса. – Но она постаралась объяснить мне, во что я ввязываюсь, и во всем поддерживала меня в борьбе с этими проклятыми консерваторами, которым не нравилось, что в жилах их новой королевы не течет голубая кровь.
– Наверное, тебе было нелегко.
– Вначале да, но я доказала, что достойна быть королевой, и им пришлось принять меня. К тому же ты должна была скоро родиться. Больше такого не повторится. Я не позволю им отвернуться от тебя, тем более ты полноправная королева Моренсии.
– А если я не хочу быть ею?
Оливия схватила Холли за руку, заставив ее повернуться к ней, и заглянула в покрасневшие от слез глаза:
– О господи, ты влюбилась в этого мальчика!
– Он уже давно не мальчик, мама, но ты права, я люблю Нейта Метьюса всем сердцем. Я любила его в детстве и люблю сейчас.
– Но ты ведь не хочешь сказать, что собираешься отказаться от всего, чего я добилась, что я сделала для тебя, ради него. Тебя любит народ, Холлин, тебя приняли как будущую королеву, никто не посмеет оспорить твое право на престол.
– Спасибо, мама, я знаю, как это важно для тебя. Правда, спасибо, я знаю, сколько сил ты вложила в это, – сказала Холли, обнимая мать. – Но я гораздо счастливее, когда живу жизнью обычной девушки.
Оливия крепко обняла ее, потом отстранилась и заглянула в глаза дочери:
– Милая, ты не обычная девушка.
Холли молча закрыла глаза, признавая свое поражение и не пытаясь сдержать слез, но вдруг почувствовала, как мать целует ее в мокрую щеку.
– Влюбленная женщина просто не может быть обычной, – прошептала Оливия, прижимая дочь к себе.
Нейт вошел в магазин при отеле и сразу направился к скучающему за стойкой Мику.
– Как поживают сегодняшние продажи? – спросил он.
– Гораздо лучше, чем ты, – откликнулся старик.
И это была правда. Холли уехала два дня назад, а по ощущениям Нейта прошло как минимум два года. Господи, как же он по ней скучал! Казалось, она вырвала половину его сердца и увезла в свое далекое королевство.
Первую ночь он спал в обнимку с телефоном, надеясь, что она позвонит. Но этого не произошло.
– Тебе звонили час назад, – с лукавой улыбкой сообщил Мик. – На звонок ответил один из братьев Бернс и даже записал все, что тебе просили передать, но я пролил кофе на бумаги. Судя по тому, что я сумел разобрать, это было приглашение выпить вместе в «Доме рыбака» после работы, правда, понятия не имею от кого.
