– Черри…
– Не все рождаются в рубашке. В нашем городке рубашек при раздаче не хватило, не иначе. Мы с моим парнем уехали в Сидней и работали в сотне забегаловок, а потом я устроилась в данс-шоу.
– Черри, прости меня, ради Бога, я просто имел в виду…
– Что мы разные! И ты совершенно прав. Мы разные. Я плясала на подтанцовках, а потом заболела одна девчонка, и хозяин велел мне идти в стрип. Я отказалась, а он пригрозил выгнать меня с работы. Противно только в первый раз, потом привыкаешь. Просто не смотришь им в глаза – и все.
– Черри…
– А то, что я не вытираю рот после еды рукавом и не ем рыбу ножом – этому я позже научилась, тут твои подозрения оправданны. Что, Фотрелл, я тебя все-таки шокировала? Ты уже подумываешь, не погорячился ли ты, связав свою жизнь со стриптизершей, пусть даже она всего лишь бывшая стриптизерша, а жизнь ты связал всего на одну ночь?!
Глаза Коннора потемнели от ярости.
– Да. Ты права. Меня бесит сознание того, что сотни похотливых глаз смотрели на то, что я видел вчера ночью.
Она отшатнулась, как от удара. Потом, вскочила и опрометью вылетела на улицу. Коннор тяжело вздохнул, помотал головой и поспешил за ней.
Она шла быстро, не оборачиваясь, словно собиралась уйти прямо на виноградник. Коннор вполголоса выругался, вернулся к ресторану, торопливо сел в машину и поехал за девушкой.
– Черри.
Нет ответа.
– Садись в машину.
– Отвали.
– Скоро будет дождь, садись в машину.
– Отвяжись, Фотрелл. Не трогай меня.
– Садись в машину и поехали домой!
– Ищи себе другого менеджера. Новую игрушку. Я уезжаю сегодня вечером.
В ярости Коннор перегнал Черри, заглушил мотор и выпрыгнул из машины, после чего схватил девушку за плечи и сильно тряхнул.
– Черити Вейл! Выслушай меня немедленно!
Она хотела ответить резко, но почувствовала, как ее глаза наполняются слезами. Через секунду они прорвали плотину, и Черри заревела в голос, уткнувшись в плечо Коннора Фотрелла. До нее как сквозь вату доносился его мрачный голос.
– Я ревную, как сто тысяч чертей, и ничего не могу с этим поделать, потому что никогда в жизни не испытывал этого раньше.
– Это потому что мы друг другу не подходим…
– Дура! Это потому, что я никогда ни к одной женщине не испытывал таких чувств! С первой минуты, с первой, понимаешь ты это? Я… дьявол, Черри, мне плевать, кто был в твоей жизни раньше, мне плевать, чем ты занималась, но только при одном условии: если с это го момента в твоей жизни не будет никого, кроме меня!
– Ты что думаешь, там были легионы муж чин? У меня был один муж, законный, между прочим, и два друга. С одним я встречалась месяц, с другим полгода. Все! Понимаешь ты, все! Никто не хотел жить со мной, заботиться обо мне, провести со мной жизнь! Все хотели только одного…
– Я не такой! Я не уйду. И я хочу гораздо большего.
– Я понимаю, понимаю, ты просто…
– Замолкни, Вейл! Я не собираюсь уходить! И я прошу у тебя прощения за то, что сказал десять минут назад.
– Все в порядке…
– Нет, не в порядке! Я не имел права осуждать тебя, не имел права даже просто лезть в твою жизнь! И перестань считать меня заносчивым снобом с голубой кровью, потому что Кэти Фотрелл, моя мать, работала посудомойкой, а мой отец перепробовал все профессии на свете!
– Коннор, пожалуйста, не надо меня успокаивать!
– А я и не собираюсь. Кроме того, я не могу смешивать личную жизнь и бизнес. Ты чертовски хороший менеджер, и я тебя не отпущу.
– Коннор, я не могу, ведь мы с тобой…
– Ты только подумай, балда! Если бы не стриптиз, ты бы не сбежала в официантки, а если бы ты не стала официанткой, мы бы никогда не встретились!
Он внезапно горячо поцеловал ее заплаканные щеки, и Черри робко улыбнулась ему сквозь слезы.
– Единственное, в чем я могу пойти тебе навстречу, Вейл, так это в вопросе об апартаментах.
Она отшатнулась и с подозрением уставилась на Коннора. Он усмехнулся.
– Ты немедленно выедешь из своей комнаты. Да, да, немедленно! И немедленно же въедешь в мою!!!
Месяц спустя
Черри проскакала на одной ножке по нагретой солнцем половице и рассмеялась.
Первые несколько дней она боялась открывать глаза по утрам. Ей все казалось, что волшебный сон закончится и она окажется в своей прежней жизни, темной, грязноватой и беспросветной.
Однако счастье и не думало заканчиваться. Каждое утро ее будил поцелуй Коннора Фотрелла, каждое утро Черри смеялась от счастья.
Жить с ним оказалось очень легко. Во-первых, оба они ошибались, думая, что их не объединяет ничего, кроме секса. Интересы их совпадали почти во всем. Оба любили джаз, Армстронга, фильмы Чаплина и Гарольда Ллойда, романы Агаты Кристи, стихи Киплинга, прозу Марка Твена, гренки с селедочным маслом, битлов, рассветы больше, чем закаты, собак больше, чем кошек, и еще тысячу мелочей, из которых и складывается человеческая жизнь. Оба вечно забывали закрывать шампунь в ванной, у обоих убегало молоко…
Быт Черри и Коннора наладился как-то сразу и насовсем. Во-первых, как рукой сняло ее стеснительность. Теперь она и не подумала бы закрываться от Коннора полотенцем, если он входил в ванную, когда она принимала душ, а он входил постоянно. Совместное омовение в душе стало для них чем-то вроде секретной игры, никогда им не надоедавшей.
На работе они держались подчеркнуто официально, и это страшно веселило всех сотрудников ресторана.
Дела шли в гору. Вино продавалось уже по всему Западному побережью, реклама «Оленьей Тропы» появилась во всех газетах и журналах, кроме того, Черри уговорила Коннора подумать о специальной должности менеджера по рекламе. Доходы росли, пора было расширять производство…
Коннор не спешил. Он вообще стал совершенно другим человеком. Куда делся суровый и собранный бизнесмен с железной волей и стальными нервами? Теперь на его загорелом лице то и дело расцветала широкая улыбка, он много шутил, даже напевал что-то себе под нос.
Черри была счастлива безоговорочно. Ее не волновало будущее, потому что сейчас Коннор был здесь, с ней, и этого ей вполне хватало.
Однажды они вместе отправились в Сидней. В ресторане устроили дополнительный выходной – для санитарной обработки, – и потому Коннор решительно заявил, что замок Дракулы нуждается в новой мебели. Черри пожала плечами и проворковала, что и так, совсем без мебели, дом выглядит отлично, но Коннор заупрямился. Он ни за что в этом не признался бы, но ему страшно хотелось порадовать Черри. Кажется, раньше это называлось «вить гнездо»…
Они приехали в мебельный салон, где помимо новой мебели продавался еще и антиквариат. Именно Черри углядела шикарные старинные кресла – карлы – с несколько истертой обивкой, зато с потрясающей красоты резными ножками в виде львиных лап. Владелец салона защелкал языком и рассыпался в комплиментах, отдавая должное вкусу, как он выразился, миссис Фотрелл.
