— Нет. Я просто хочу отдохнуть.
— Ладно. Здесь есть вода, я могу принести тебе кофе или фруктовый сок…
— Достаточно воды. Спасибо, Сэм.
— Я оставлю дверь открытой. Кричи, если что понадобится, или стучи в дверь. Я буду внизу. И не волнуйся по поводу Дейзи, я запер ее на кухне.
— Ладно. — Эмелия прислушивалась к звуку его удаляющихся шагов. Затем наступила абсолютная тишина.
Раздевшись, она отправилась в ванную комнату, потом посмотрела на крошечного Макса в колыбели. Он лежал на боку, закрыв глазки. Она подумала, что во время родов ему тоже пришлось нелегко. Вероятно, мальчика скоро надо будет покормить, но ей следует поспать.
Уткнувшись в простыни на кровати Сэма, она ощутила запах свежего постельного белья. Конечно, он снова сделал все как надо. Он всегда все делает как надо.
Кроме одного. Он ее не любит…
«Не начинай», — твердо сказала она себе.
Через час Макс проснулся, громко требуя кормления. Сэм услышал его плач и быстро поднялся к Эмелии.
— Оставайся в кровати, я его принесу, — сказал он, и — вот странность! — она послушалась.
Пока Эмелия кормила Макса грудью, Сэм глядел в окно.
Затем она подняла малыша к плечу, чтобы он срыгнул, но Макс лишь закричал.
Сэм повернул голову и нахмурился:
— Я могу помочь?
— Не знаю. Тебе удастся вызвать у него отрыжку?
Ничего не зная об отрыжке у младенцев, Сэм положил мальчика на плечо и стал нежно похлопывать его по спинке и вскоре был удостоен звучного отрыгивания, услышав которое они с Эмелией рассмеялись.
— Ладно. Думаю, он готов снова пойти к мамочке. — Сэм улыбнулся и вручил малыша Эмелии, случайно коснувшись пальцами ее груди.
Грудь Эмелии была закрыта, но от прикосновения к ней по телу Сэма все равно пробежал чувственный трепет. Отступив назад, он снова вернулся к окну и стал изучать сад с таким вниманием, будто от этого зависела его жизнь.
«Какая глупость, — подумала Эмелия, наблюдая за ним. — У нас могло быть все, если бы только он позволил себе полюбить». Она почувствовала, как слезы жгут ее глаза, но сдержалась. Закончив кормление Макса, она вместе с Сэмом поменяла ему подгузник.
— Он невероятно хорошенький, — сказал Сэм, осторожно проводя пальцем по его пухлой щечке, когда Эмелия уложила мальчика в колыбель. — Я не могу поверить в то, что он мой. Я не могу поверить в то, что заслужил его.
— О Сэм…
— Извини. Просто последнее время я чувствую себя как на американских горках.
Действительно, эти дни были слишком эмоциональными. Эмелия справлялась со своими чувствами, но ее тяготило состояние Сэма.
«Я справлюсь, — подумала Эмелия. — Справлюсь».
Эмелия отлично справлялась до тех пор, пока не встретилась с Эмили.
Она и Эндрю приехали в шесть часов вечера. Подруга Эмелии сразу поднялась к ней, постучала в дверь и на цыпочках вошла в комнату. Эмелия недавно уложила Макса.
— Привет, — тихо сказала Эмили, заглядывая в колыбель и прижимая пальцы к губам. — О, вылитый Сэм!
— Я знаю. Настоящий папочкин сынок… — Голос Эмелии надломился, она всхлипнула.
Эмили обняла подругу и стала утешать. Она усадила ее на край кровати, расположилась рядом и взяла за руку:
— С тобой все в порядке, Эмелия?
— У меня все отлично. Было немного страшновато, вот и все.
— Я имела в виду Сэма.
— Не совсем, — искренне призналась Эмелия и снова расплакалась, уткнувшись в плечо Эмили.
— О Эмелия, ты в него влюбилась? Я так боялась, что это произойдет.
— Все было хорошо до тех пор, пока он… — Она умолкла, но Эмили пытливо уставилась на нее:
— Пока он?..
Эмелия тряхнула головой:
— Я провела с ним ночь. Это безумие, мне не следовало это делать, но нам было так хорошо. А наутро у него в холодильнике не оказалось еды, и я сказала, что ему нужна жена… А он рассказал мне об Алисе.
Эмили резко глотнула воздух:
— О, Эмелия. Как он себя чувствовал, рассказывая об этом?
— На самом деле я не знаю. Казался отстраненным, чужим… Ужасная история. Все так и было?
— Да. Мы очень о нем беспокоились. Я не слишком хорошо его знаю. Мы с Эндрю были вместе всего год, а Сэм постоянно был в разъездах, поэтому я встречалась с ним всего несколько раз. Но он мне нравился, в отличие от Алисы. Я была в шоке, когда раскрылся ее обман. Эндрю изумлялся, когда она заставила Сэма купить дом в Ричмонд-Парк. Но Сэму удалось выгодно продать этот дом, а потом купить «Льняное поле».
— Вчера он вел себя фантастически, — тихо сказала Эмелия. — Столько спокойствия и выдержки… А сегодня он снова замкнулся в себе.
— Он боится ребенка?
— Нет. Он боится меня. Боится полюбить меня.
— Но ведь он любит тебя! Ты только послушай, как он о тебе говорит. Он так гордится тем, как ты вела себя во время родов. Он едва заводил разговор о ребенке, только о тебе! — Эмили перевела дыхание. — Не могу поверить, что Сэм не видит того, что находится прямо перед его носом. Но я уверена — он поймет, Эмелия. Просто дай ему время.
Эмелия грустно рассмеялась:
— У него было почти пять месяцев, Эм. Он признался, что смог бы легко меня полюбить, если бы не обстоятельства.
— О, идиот! — пробормотала Эмили. — Этот человек глуп.
— В любом случае, — продолжала Эмелия, — я не уверена, что осмелюсь ему доверять. Он слишком подозрителен. Алиса ужасно его обидела, разбила его сердце и предала его чувства. Я не знаю, удастся ли ему преодолеть прошлое. Жизнь слишком коротка, и я не могу ждать его вечно.
— Так что ты намерена делать?
— Я не знаю. Буду здесь жить, воспитывать вместе с ним Макса, попытаюсь получить работу в местной школе, заведу друзей. Мне не нужен мужчина. Сэм заботится о практической стороне дела, а я смогу прожить без эмоций и увлечений. Я всегда думала, что Джеймса мне никто не заменит. И я не уверена, что хочу другого мужчину.
— И Сэма не хочешь?
Она неуверенно рассмеялась:
— Сэма я люблю. Но кроме него, у меня никого не будет. Любить двух мужчин и потерять обоих… Это слишком для любой женщины…
— Вы в порядке, девочки? — В комнату вошел Эндрю.
— У нас все отлично, — сказала Эмили, улыбаясь мужу и целуя его в щеку. — Поздоровайся с племянником.
Эндрю наклонился к колыбели и посмотрел на малыша.
— Он так похож на Сэма, — тихо произнес он, в изумлении разглядывая Макса. — У меня есть фотография Сэма в возрасте нескольких дней, Макс — вылитый он. Я прав?
— Вне сомнения, — произнес Сэм, стоя у двери. — У него мои глаза. — Он посмотрел на Эмелию, улыбаясь немного напряженно: — Все хорошо?
