Маура еще никогда не испытывала ничего подобного: мужчина так тесно прижимался к ней, что они словно бы составили одно целое из двух половинок. Одна рука Эверода, оставив ее волосы, заскользила вниз, пока не замерла на ее бедре. Он не пытался проникнуть дальше, меж складок платья, и все равно его рука, будто раскаленные угли, жгла девушку даже через одежду.
«О чем мы, собственно, говорим?» Маура безуспешно пыталась восстановить в памяти ход беседы, которую ни один из них вроде бы не стремился довести до конца. Она могла думать лишь об одном: о его руке, лежавшей на ее бедре, и о том, что он собирается делать дальше.
— Мы чужие, — проговорила Маура и почувствовала, как он проводит языком по ее уху. У нее в глазах зажглись звезды ярче тех, что сияли на небосводе. — Как вы м-можете отрицать возможность брака между двумя людьми, которых вы почти не знаете?
Эверод сжал пальцы на ее бедре, а другой рукой повернул голову Мауры так, что ее губы оказались почти рядом с его губами.
— Мне не нужно близко дружить со своим младшим братом, чтобы понять: вы его не любите.
Маура открыла глаза. У нее пересохло в горле, а язык словно отнялся. Она с томлением посмотрела в янтарно-зеленые глаза Эверода.
— Я…
— Тс-с-с. — Он ущипнул ее за нижнюю губу, принуждая к молчанию. — Довольно лгать. А еще лучше — попробуйте доказать, что я не прав.
Доказать, что он не прав? И как же ей убедить его, коль ее чувства к Роуэну так противоречивы? Она, конечно же, любит младшего брата Эверода. Эта любовь родилась из близкого знакомства, из долгих лет дружбы. Но в глубине души Мауру тревожило то, что в их с Роуэном отношениях не было страсти. Он ведь все эти годы относился к ней как к сестре, а теперь родственники уговаривают их пожениться. Тетушка полагала, что Мауре не хватает лишь ухаживаний со стороны Роуэна, а ей на самом деле требовалось время, чтобы разобраться в себе и прийти к определенному решению.
— Зачем вы здесь? Что вам надобно от меня? — спросила она Эверода, не без трепета ожидая ответа.
От его улыбки легче на душе у нее не стало. Ей представился хищный зверь, готовый растерзать свою жертву.
— Вот что.
Эверод прижался губами к губам Мауры, заглушив тем самым все ее протесты. Если бы он просто объяснил ей, что именно ему нужно, она оттолкнула бы его и в ужасе бежала в то неприкосновенное убежище, каким ей представлялся лондонский особняк лорда Уоррингтона. Но девушка не догадывалась о том, что виконт был способен, если пожелает, проникнуть в любое убежище.
А в этот миг желание пылало в нем.
Поначалу Эверод пробрался в сад в надежде увидеть профиль Мауры в окошке. Маура невероятно упростила ему задачу, когда вышла в сад, дабы не слышать споров лорда и леди Уоррингтон. Появление Роуэна и его прощальный поцелуй окончательно определили выпавший девушке жребий. Эверод, в отличие от своего младшего брата, не удовлетворится одним-единственным поцелуем.
Оторвавшись от губ Мауры, он посмотрел на нее в задумчивости. Она стояла с открытым ртом, жадно хватая воздух. Ее нежная кожа не привыкла к мужской настойчивости. Губы девушки уже слегка опухли и блестели, как будто их смазали медом. Эверод же лишь пригубил их сладость и теперь жаждал большего.
Он развернул Мауру. Она инстинктивно положила руки ему на грудь, не позволяя прижаться к ней слишком тесно. Она не чувствовала, что его бунтующее мужское естество уже разбухло и напряглось, словно железный штырь. Эверод мечтал потереться этим затвердевшим орудием о расселину между ее обнаженными ягодицами и полюбоваться, как девушка сама задрожит от нетерпения. А вот когда она станет сходить с ума от желания и будет молить его, вот тогда он раздвинет ее бедра и вонзит орудие наслаждения сзади в ее влажные ножны.
— Мои поцелуи не должны вас пугать, — сказал Эверод, отвел ее руку и прижал девушку к своей груди.
Она попыталась было освободиться, но очень скоро поняла, что Эверод только начинает свою игру с ней.
— А я и не говорила, что они меня пугают! — надменно ответила ему Маура.
Эверод увлек ее в глубину сада. Мальчишкой он играл в этом саду и сейчас легко бы мог найти дорогу в лунном свете.
— Еще как пугают, — дразнил он, вращая Мауру, пока у нее не закружилась голова. — Еще как! — Он поймал ее руку. — Я знаю вашу тайну, Маура Кигли. — Виконт наклонился к самому ее уху. — Хотите, я скажу вам то, в чем вы еще не признались ни единой живой душе?
Маура не нашла слов, только отрицательно покачала головой.
Эверод проник под покров пелерины, наслаждаясь теплом и нежными изгибами женской фигуры, скрытой под накидкой.
— Вас пугают мои поцелуи, потому что вы желаете их больше всего на свете.
В ответ на это самоуверенное заявление Маура иронически фыркнула.
Продолжая одной рукой крепко прижимать ее к себе, Эверод другой рукой гладил ее по щеке. Чувствовалось, что Маура тянет время в надежде, что он потеряет бдительность и тогда она сможет убежать.
Эверод иной раз поддавался внезапным порывам, но он старательно оберегал то, что считал своим.
— Вы ведь сегодня хотели, чтобы я вас поцеловал. — И он приблизил свои губы к ее губам, дразня ее.
— Ничего подобного я не хотела. Вы бредите, лорд Эверод! — воскликнула Маура, стараясь оттолкнуть его и избежать этих манящих губ.
— Вы же в былое время называли меня по имени! Так, будто мы…
— Брат и сестра! — прошептала Маура, не сознавая того, что ее попытки увернуться воспламеняют его еще сильнее, чем прежняя покорность.
— Влюбленные. — И Эверод положил конец ее сопротивлению, снова горячо приникнув к ее устам. — Ну, назовите меня по имени! Хотя бы раз. Язык у вас не почернеет и не распухнет, если вы окажете мне такое снисхождение.
Двенадцать лет он никому не позволял такой вольности — называть его по имени. Таунсенд — такое имя носили предки его матери, и восходило это имя к XV веку. Все потомки этого славного рода, как и его мать, давно уже покинули этот свет. Когда-то Маура принадлежала к тем немногим, кто звал виконта по имени, а не по титулу. Но после изгнания из семьи он стал только Эверодом. И всякая любовница, рискнувшая назвать его по имени, горько пожалела бы о своем безрассудстве.
Так было до этого момента.
А теперь он хотел услышать свое имя из ее уст.
— Вы что же, забыли, как меня зовут?
Маура застыла в нерешительности.
— А если я назову вас по имени, вы позволите мне вернуться в дом?
Эверод ткнулся носом в ее щеку, чтобы она не увидела, каким торжеством вспыхнули его глаза. Она пыталась торговаться с ним, а ведь уже проиграла сражение! Эверод мог лишь умиляться ее простодушию.
