Нет. Она все еще хранит секрет, о котором он не знал. И как сказать ему об этом? Как она может признаться, что между его отцом и ее матерью была связь? Вдруг он возненавидит ее за то, что она все знает?
– Уилл, мне нужно…
– Хватит разговоров. Я хочу просто обнимать тебя. Ничто остальное значения не имеет.
Немного повернувшись в его объятиях, Каталина посмотрела в эти завораживающие глаза, бывшие в ее мечтах много лет.
– Люби меня, Уилл. Все остальное значения не имеет. Потому что хотя бы сейчас я могу быть с тобой.
Одним быстрым мощным движением он усадил ее себе на колени. Каталина выдохнула сквозь зубы, когда задела больной щиколоткой его бедро.
– Черт! Прости меня, Кэт!
Она ответила улыбкой и разгладила большим пальцем морщину озабоченности между бровями.
– Все хорошо, – заверила она, развязывая пояс платья. – Не хочу думать о своем увечье, и почему мы застряли здесь, и что ждет нас, когда вернемся. Хочу только ощущать твое тело.
Уилл не мог насмотреться на нее, пока она продолжала освобождаться от одежды. Когда он сжал ее талию, она выгнулась.
Он подался вперед и уперся лбом в ее грудь.
– Ты – больше, чем я заслуживаю, и все, что когда-либо хотел.
Каталина сжала его лицо ладонями, подняла голову так, чтобы взглянуть в его глаза.
– Больше никаких разговоров, – напомнила она ему, нежно целуя в губы. – Сегодня больше никаких разговоров.
Завтра или когда они смогут выбраться с этого острова, она расскажет ему об отце. Но сейчас примет дар, врученный судьбой, и позже побеспокоится об уродливой правде и о том, как с ней справиться.
К утру второго дня Каталина так и не набралась храбрости сказать Уиллу правду. Как она может вернуть его к столь неприглядной реальности, когда они жили в страстном блаженстве на прекрасном острове фантазий и грез?
Оба возились с рацией и сотовыми телефонами, пробуя позвонить с различных мест на острове, но ничего не выходило. Но она не собиралась паниковать. У них было много еды, и пока что она могла сделать вид, что это каникулы ее мечты с человеком, в которого влюблена.
Уилл повернулся в постели, обнял девушку и прижался к ее спине:
– Я бы хотел сказать, что с радостью удрал бы с этого острова. Но просыпаться с тобой в своих объятиях… это нечто, к чему я мог бы привыкнуть, – хрипловато признался он. Жесткие волоски на его груди щекотали ее спину, но она не протестовала. Ей так нравилось, что Уилл рядом!
– Я тоже избаловалась, – промурлыкала она, нежась в его объятиях. – Пожалуй, вообще не захочу покидать остров.
– Может, именно об этом мечтаю и я, – ответил он, покусывая ее плечо.
– Мы не можем оставаться здесь вечно, – рассмеялась она.
– Буду рад вернуться, но при условии, что ты не покинешь Альму.
Осколок реальности вторгся в их счастье. Каталина подвинулась так, чтобы повернуться в его объятиях, лицом к нему.
– Я не собираюсь вечно оставаться горничной, – сообщила она, глядя ему в глаза. – И после того, что ты рассказал об отце, думаю, мне лучше у него не работать. Не могу работать на человека, который полностью изменил мое будущее. Я оставалась с Джеймсом потому, что обожаю его, и согласилась остаться с Патриком потому, что мне нужна была работа. Но теперь, когда знаю всю правду, не могу оставаться там.
Уилл приподнялся на локте и посмотрел на нее сверху вниз:
– Я понимаю, но тогда останься в Альме. Останься со мной.
– И что я буду делать? – спросила она, уже зная, что этот разговор разлучит их. – У меня есть цели, Уилл. Цели, которые я не могу игнорировать просто потому, что мы… я даже не знаю, что между нами сейчас.
– Тебе необходим ярлык? – спросил он.
Да, ей хотелось найти для этого названия. Может, это оправдает чувства к человеку, который так легко отказался от нее когда-то.
Она понятия не имела, что будет делать, когда вернется на Альму. Работать на Патрика она больше не может. Слишком долго она терпела его наглость и высокомерие. Слава богу, она работала на него недолго, потому что до недавнего времени в доме на Плайя-дель-Онда жил Джеймс. Каталине было тяжело работать на Патрика, зная правду о матери, но теперь, поняв, как тот манипулировал сыном и уничтожил их отношения, она не могла вернуться к нему. Больше никогда.
Так что теперь делать? Вряд ли она готова собрать свои модели и пуститься в погоню за осуществлением цели. Но ей нужно еще кое-что закончить, прежде чем сделать этот шаг.
– О чем ты думаешь? – спросил Уилл, изучая ее лицо.
– Помнишь тот швейный набор, который ты мне подарил?
Уилл кивнул.
– Ты и представления не имеешь, как это меня тронуло, – призналась Каталина, приглаживая его светлые волосы и проводя кончиками пальцев по его челюсти, шее и груди.
– В свободное время я шью. Для себя, для мамы. Это было такой прекрасной возможностью отвлечься, и, когда я увидела, что ты мне принес…
Каталина покачала головой и повернулась на спину. Смотрела в потолок и очень хотела найти верные слова, чтобы сказать, как ценит его подарок.
– То есть ты хочешь сказать, это большой шаг по сравнению с цветами? – пошутил он.
Она повернула голову. Сердце сжалось при виде его игривой улыбки.
– Я даже плакала, – призналась она. – Это был лучший подарок в моей жизни.
Уилл навис над ней, опираясь ладонями о подушку.
– Это было больше чем шутка, – сказал он весело. – А может, я хотел напомнить тебе о том, что мы делали в прачечной.
Кэт шлепнула его по груди:
– Словно я могла забыть! Я только об этом и была способна думать, и ты это знаешь.
Он поцеловал ее, прежде чем отстраниться.
– Если это поможет, я тоже ни о чем другом не мог думать.
Каталина обняла его за шею, погрузила пальцы в волосы.
– Что будем делать, когда вернемся?
– Будем жить день за днем, делать шаг за шагом, потому что больше я не позволю разрушить все между нами.
– Но мы, похоже, не способны функционировать в нормальной жизни.
Уилл прижался лбом к ее лбу и вздохнул:
– Доверься мне, Кэт. Я слишком долго и упорно боролся за то, чтобы вернуть тебя. И намерен бороться так же упорно, чтобы удержать.
Каталина помолилась про себя, чтобы это было правдой, потому что слишком скоро ей придется открыть тайну, если она хочет иметь будущее с этим человеком.
Кэт лежала на палубе, принимая солнечную ванну в соблазнительном бикини, которое положительно сводило его с ума. Прямо сейчас ему было плевать, что рацию невозможно починить и что сотовой связи нет. Два дня они занимались любовью, лежали в постели и разговаривали, проводя вместе почти каждую минуту.
Возможно, именно поэтому он так мучился. Точно знал, что почувствует, когда коснется ее тела. Знал, как поразительно они друг другу подходят, особенно когда между ними нет барьеров.
