Хэл столь сильно сжал рукоять трости, что Мими заметила, как побелели его суставы.
— Он твердил, что ни в коем случае не хочет, чтобы Аурелия прошла через подобную агонию. Он слишком сильно ее любил. Поэтому Том решил, что, когда настанет время, он закончит свою жизнь в горах. Он планировал самостоятельно уйти из жизни. — Хэл всхлипнул. — Ты даже представить себе не можешь, что я тогда ему сказал! Я обозвал его трусом, который ищет быстрый и безболезненный выход из положения, а нас заставляет страдать. Я заявил, что не желаю иметь с ним ничего общего. Меня действительно взбесило решение Тома. Я награждал друга всевозможными нелестными эпитетами, потом просил и умолял его попробовать пройти различные курсы лечения, благодаря которым он сможет прожить еще несколько месяцев или даже год. Но Том был уверен, что ему осталась всего пара недель. Его решение было твердым. — Хэл вытер слезу со щеки. — Том заставил меня поклясться, что я буду держать все в секрете, и Аурелия ни о чем не узнает. И его слова разбили мне сердце. — Он заговорил прерывисто: — Том улыбнулся… и обнял меня… и сказал, что ему будет меня не хватать. Он принялся вспоминать обо всех наших сумасшедших проделках, которые мы совершали вместе, пока учились в университете, и вскоре мы оба смеялись. А когда Том перестал смеяться, он произнес: «Расскажи ей, когда решишь, что настало время». Говоря об этом, он плакал. Впервые я видел друга плачущим. Потом — на какие-то доли секунды — я отвлекся, а Том отцепил от своего страховочного пояса трос, который удерживал нас, сказал, что любит меня, сделал два шага назад и упал со скалы.
Мими быстро подошла к Хэлу и взяла его за руку. Он несколько раз глотнул воздуха и уставился на ветви деревьев над головой:
— Я, наверное, испытал шок, когда он шагнул вниз. Но Том был моим лучшим другом. Я не должен был его отпускать. Я обязан был его спасти. Именно поэтому я бросился следом за ним, пытаясь подхватить, но было слишком поздно. — Хэл посмотрел на Мими и слегка пожал плечами. — Я не смог ничего сделать. Трос оказался слишком коротким. Поэтому я решил рискнуть и воткнул нож в расщелину скалы в надежде, что, держась за рукоять ножа, смогу пройти несколько футов. Но я сорвался… Настоящий герой, да?
— Ты пытался его спасти. Ты должен этим гордиться.
— Гордиться? Я знал, что Том сломал себе шею еще до того, как я прошел половину пути. Я ничего не смог сделать, чтобы помочь ему. Это было безнадежно. Я был безнадежен. — Хэл высвободил руку и побрел по траве, хватаясь то за один ствол дерева, то за другой. — Теперь ты понимаешь, почему я не могу рассказать правду Аурелии или кому-то еще? Я обещал Тому, что сохраню его тайну. И я сдержал слово, хотя моя душа разрывалась на части и я знал, как страдают его родственники. Я старался заботиться о них как можно лучше, но мне было очень тяжело. Каждую ночь я снова и снова прокручивал в голове те кошмарные минуты, когда Том сорвался со скалы. Хэл Лангдон оказался совершенно никчемным человеком — ведь у него не хватило сил спасти друга.
— Поэтому ты вернулся в Лондон и решил помочь собрать деньги для благотворительного фонда? Ты решил сделать нечто полезное, чтобы почтить его память?
Хэл встал вполоборота к Мими и медленно покачал головой:
— Ты нежная и прекрасная душа, но я думаю, что на самом деле тебе понятно, почему я вернулся. Не для того, чтобы искупить свою вину. Эта боль навсегда останется со мной. Дело в том, что Том просил меня заняться его фондом.
Мими обогнала Хэла и встала перед ним, упершись ладонями ему в грудь и заставляя посмотреть ей в глаза:
— Аурелия сказала мне, что ты стал опорой для нее и для семьи Тома после его гибели. Но кто был опорой для тебя, Хэл? Ведь ты никому не мог довериться, ни с кем не мог поговорить о том, что произошло.
Он кивнул:
— Поппи замечательная сестра, но даже с ней я не имел права обсуждать это. Да и кто смог бы осознать то, что случилось, если я сам до сих пор не могу поверить в реальность произошедшего?
— Таким образом, ты страдал молча. О, Хэл. — Она гладила его по-прежнему влажные от слез щеки, запустила пальцы в его волосы. — Скажи мне, чего ты действительно хочешь от жизни?
Он взял ее за руки и прижал их к своей груди, затем сделал глубокий вдох:
— Чего я хочу от жизни? Я хочу, чтобы завтрашний показ прошел успешно. Через некоторое время я собираюсь отправиться в горы и выяснить, на что способна моя сломанная лодыжка. Если мне повезет, я намерен продолжить карьеру фотографа и альпиниста. Но мне будет очень нелегко. — На его губах играла слабая улыбка, он коснулся пальцем кончика носа Мими. — В твоем магазине имеются вакансии? Тебе не нужен продавец, который будет продавать пряжу, пока ты работаешь над очередной коллекцией одежды?
Мими улыбнулась и вздохнула:
— Хэл, не пытайся сменить тему разговора. Ты уже отлично зарекомендовал себя как работник «Лангдон ивентс». А в свободное время ты с удовольствием фотографируешь людей. — Она сглотнула, поборов страх, затем заговорила начистоту: — Ты должен сделать документальный фильм о Томе. Аурелия заслуживает того, чтобы услышать правду о его смерти. О том, какую жертву он принес. Вернее, вы оба принесли жертву. Обещай мне подумать над этим. Пожалуйста. В противном случае я не уверена, что смогу стоять завтра рядом с вами, зная о тайне, которая разъединяет вас.
Хэл ахнул:
— Не смей ни о чем говорить Аурелии. Обещай мне, Мими. Это должно остаться между нами.
Какое-то время она прислушивалась к его дыханию, затем покачала головой:
— Нет, Хэл. Сегодня я узнала, что семейные тайны рано или поздно выплывают наружу, хотим мы того или нет. Аурелия, вероятно, еще не ушла с вечеринки и беседует с Поппи или с кем-нибудь еще. Сейчас самое подходящее время обо всем ей рассказать. И сделать это сможешь только ты. — Мими медленно-медленно высвободилась из объятий замечательного человека, который прошел через столько страданий. Едва они встали порознь, она почувствовала разочарование. — Я доберусь домой самостоятельно. Тебе есть чем заняться до завтрашнего дня. До встречи.
С этими словами Мими повернулась спиной к Хэлу, чтобы он не увидел ее слез, и медленно пошла прочь — к выходу из парка, где ее ждало черное такси.
Мими открыла глаза и потянулась, как только лучи утреннего солнца проникли в комнату сквозь цветастые занавески. Она закуталась в одеяло и постаралась удобнее устроиться на подушке.
Не получилось. На ее шее было жемчужное ожерелье, которое оставило на коже отметины. На подушке красовались потеки от макияжа.
Но Мими было все равно.
