Мэррин задрожала. Джераду мешала тонкая ткань ее платья. Он легко подхватил Мэррин на руки и положил на один из широких диванов. Затем неторопливо расстегнул крохотные пуговички и снял с нее платье.
– Ну что, опять стыдишься меня? – улыбнулся он, когда Мэррин на секунду прикрыла грудь ладонями.
Она сразу же убрала руки и вытянулась на диване, подставляя ему губы для поцелуя. Действительно, глупо закрывать грудь, если только сегодня утром он уже видел ее полностью обнаженной.
То, что Джерад лег рядом с ней, Мэррин восприняла как само собой разумеющееся. Ей было необходимо тепло его тела рядом. С тех пор как она поняла, что влюбилась в Джерада, ей стало трудно дышать без него. Окружающее теряло смысл без его присутствия.
И снова поцелуи, и снова объятия, с каждой секундой становившиеся все более жаркими. Кружевные трусики Мэррин полетели на пол, за ними последовала рубашка Джерада. Завороженным взглядом Мэррин смотрела на его мускулистую грудь. А он провел пальцем по ее розовому соску, чувствуя, как тот напрягается под его прикосновением. Потом склонил голову и нежно попробовал его губами. По телу Мэррин пробежала судорога удовольствия.
Руки Джерада продолжали свое волшебное действо. И Мэррин ощутила неодолимую потребность рассказать Джераду о том, как сильно она любит его.
– Джерад, я…
Он откинул голову и посмотрел на нее.
– Что?
– Я… хочу тебя, – со вздохом призналась она.
Джерад опять поцеловал ее, а потом спросил:
– Ты уверена, Мэррин?
Господи, почему он сомневается? Неужели ее желание не очевидно? Конечно, Мэррин еще новичок в этом новом мире восхитительных ощущений, открывшемся для нее лишь сегодня утром, но остановить ее уже невозможно.
– Я… я… – только и смогла пролепетать она.
Но ей и не нужно было ничего говорить. Джерад уже заметил ее сомнение и истолковал его превратно. К великому ужасу Мэррин, он перекатился на другой конец дивана и сел к ней спиной, нащупывая на полу рубашку.
Мэррин хотела позвать его, повторить, что он нужен ей, что он не так ее понял, что она, естественно, немного смущена, но…
Но слова застряли у нее в горле, едва она услышала его напряженный голос:
– Думаю, тебе лучше уйти.
– Уйти? – эхом повторила Мэррин.
Как это – уйти, когда ей так не хватает ласковых объятий Джерада?
Нет, он, наверное, пошутил.
– Иди же, – уже гораздо громче произнес Джерад.
Его приказ буквально ошеломил Мэррин. Впав в ступор, она несколько секунд смотрела ему в спину, но потом начала просыпаться гордость. Мэррин встрепенулась, пелена желания спала с ее затуманенных глаз.
В третий раз ему не придется повторять! Мысли ее еще не успели полностью упорядочиться в голове, а она уже принялась лихорадочно собирать с полу свою одежду.
Не прошло и пары минут, как Мэррин оделась, всунула ноги в туфли – хотя и не могла вспомнить, чтобы снимала их, – и быстро направилась к двери.
Не оглянулась, не попрощалась, просто закрыла за собой дверь.
И только в машине, когда она автоматически крутила руль и переключала передачи, пришло осознание нестерпимой боли.
Теперь ей было доподлинно известно, что значит быть отвергнутой любимым человеком. И не надо успокаивать себя, будто ты, невинная овечка, попала в хитроумные сети хищного опытного волка, твердила она себе. Да, сначала ты сопротивлялась, но потом… потом растеклась, как масло по горячей тарелке.
Мозги Мэррин беспорядочно метались в голове. Джерад Монтгомери, самый любимый человек на всем белом свете, предал ее. Нет, он отомстил! Только сегодня утром она отвергла его – ведь так? И вот последовала месть…
Мэррин заглушила мотор и откинулась на спинку сиденья, изо всех сил растирая виски. Что же получается? Утром от рокового шага ее уберег голос разума. Мол, ей нельзя уступить Джераду, поскольку над ней висит крупный долг, который она пока что не в состоянии выплатить. Так, хорошо. Но почему же этот «разумный» голос молчал сегодня вечером? Деньги—то она так и не отдала.
Мэррин бросила Джераду в лицо свои обвинения, но он ведь сказал, что она все истолковала неправильно. А как иначе истолковать то, что он одолжил денег ее отцу, что просил не рассказывать ей о своем субботнем визите? Нет, Джерад не просто так приехал в «Березовую рощу», он хотел ее совратить. Таков был его план, и она в этом нисколько не сомневалась.
Совращение, деньги, мщение. Мщение, совращение, деньги. Эти три понятия ходили по кругу в ее голове. Поняв, что она зациклилась, Мэррин съехала с обочины и вдруг поняла, что ей совсем не хочется возвращаться домой.
Если бы были деньги, Мэррин сняла бы номер в первом попавшемся отеле. Деньги. Это слово заняло первое место в ее мыслях, отбросив остальные в сторону. Необходимо вернуть Джераду долг, ее собственный и отцовский, – вот что самое главное. До тех пор, пока Мэррин не расплатится сполна, ему стоит только свистнуть, чтобы она снова явилась в роли его так называемой подружки.
Судорожный вздох слетел с губ девушки. Она не увидится с Джерадом до тех пор, пока не скопит необходимую сумму. Она будет урезывать себя во всем, возьмет сверхурочную работу, начнет откладывать каждый пенни, но долг вернет.
И Мэррин свернула к маленькому коттеджу, принадлежавшему человеку, на которого она всегда могла положиться.
– Из окна я увидел машину и сразу подумал, что это ты, – разулыбался дядя Амос, едва открыл дверь.
– Извини, если разбудила, – пробормотала Мэррин.
– Я не спал, дорогая. У меня появилась небольшая проблема, и я как раз бьюсь над ее разрешением.
Старик окинул Мэррин проницательным взглядом и сразу же понял, в каком состоянии находится девушка.
– Входи же скорее, моя милая. Давай-ка посмотрим, смогу ли я помочь в разрешении твоей проблемы.
Неужели все написано у нее на лице? Мэррин поплелась вслед за дядюшкой в его маленькую гостиную.
– Прости, я не хотела тебе мешать, – тихо проговорила Мэррин. – Я только… хотела спросить, могу ли я переночевать у тебя.
Никогда Мэррин не любила своего дядюшку больше, чем в тот момент, когда он не моргнув глазом ответил:
– Знаешь, я расчистил от хлама свободную спальню, когда узнал, что Роберт с семьей обрушился тебе на голову. С тех пор комната свободна.
– Ох, дядюшка! – прошептала Мэррин, с трудом борясь с подступившими слезами.
– Эй, эй, девочка, пойду-ка я приготовлю тебе горячего чая, – улыбнулся старик.
Они уже сидели за столом и попивали чай, когда Мэррин вспомнила об обязательствах перед семьей.
– Мне нужно позвонить домой и сообщить, где я нахожусь, – уныло проговорила она.
– Если хочешь, я им сам позвоню.
