Анни позавидовала их открытой любви и близости. Такие же взаимоотношения связывали Талли и Элиаса, на плечах которого восседал один из близнецов, а другой сидел на его руке. Свободной рукой Элиас обнимал жену.
— Пойдем на кухню, тебе нужно познакомиться со стариками, — потянул Анни за собой Тео.
Малена и Сократ Савас приветствовали ее широкими объятиями и глубочайшими извинениями.
— Мы не поняли, что Деметриос приехал с гостьей, — сказала его мама. — Мы счастливы познакомиться с тобой. Очень рады, что он привел тебя в наш дом. Откуда ты? Кто твои родители?
— Ma, она — просто друг, — отрезал Деметриос, прежде чем Анни смогла ответить. — Она помогала мне с яхтой. Это все.
Малена удивленно подняла бровь:
— Конечно, дорогой, — но не отводила глаз от Анни, изучая ее. Затем кивнула и потрепала по щеке: — Вижу, твое общество пошло ему на пользу.
— Ma!
Малена не обращала на сына внимания.
— Пойдем, — потянула она Анни и усадила в кресло, — садись. Ешь.
Остаток вечера оказался суматошным. Дом заполнили братья и сестры, родственники жен и мужей, племянники и племянницы. Всем хотелось поздравить Деметриоса с возвращением домой.
— Настоящий сумасшедший дом, — сказал ей Деметриос. — Прости за этот кавардак.
— А мне нравится! Тебе повезло, что они у тебя есть. Каждый из них. Замечательная семья. Ты — счастливый человек.
Деметриос лишь что-то буркнул в ответ. Но Анни знала, что он скучал по ним.
Здесь собрались все его братья и сестры, кроме Джорджа. Они ни разу не упомянули событий последних трех лет, а просто рассказывали, что произошло в их жизни за это время, снова принимая Деметриоса назад, как будто он никуда не уезжал. Старшие племянники видели сериал про Люка Сент-Энджи с его участием. Они даже помнили, что он был их любимым дядюшкой, пока не женился. И вскоре они опять окружили его, ползали по нему, тянули играть.
Анни не чувствовала себя посторонней. Все вели себя по отношению к ней так, как будто она была частью их семьи. И конечно же не отпустили ее в гостиницу.
— Ma, здесь настоящий дурдом. Зачем ей эта суматоха? — возразил Деметриос.
Малена поднялась и строго посмотрела на него:
— Это — наш дом. Мы хотим, чтобы она осталась здесь. Мы рады ей. Анни, ты ведь останешься?
— С удовольствием, миссис Савас.
Мама Деметриоса засияла и обняла ее:
— Малена. Дорогая, зови меня просто Малена.
Ее разместили на ночь в комнате напротив.
Вместе с его трехлетней племянницей Каролиной, черт побери!
— В гостинице у нее будет отдельная комната, — отметил Деметриос.
Но его никто не слушал.
Ему было больно наблюдать за Анни и его семьей. Она так явно радовалась тому, что ее приняли, как свою. Вся его родня изо всех сил старалась, чтобы Анни не чувствовала себя посторонней.
На следующее утро она и Каролина появились на пороге кухни, держась за руки.
— Моя Анни, ты хорошо спала? — спросила его мать.
Ее Анни! Деметриос крепче стиснул зубы.
— Заходи, — пригласила Малена, устраивая для Анни место за столом напротив него, между Яннисом и одним из детей, сидевшим на высоком стульчике. — Садись. У нас на завтрак йогурт, свежие фрукты, яйца, ветчина. Марта делает французские тосты. Ты любишь французские тосты?
— Люблю, — ответила Анни и, как всегда, предложила свою помощь.
Следующим, что он увидел, была Анни, которая одной рукой ела йогурт, другой кормила ребенка, сидящего рядом, и одновременно обсуждала с его сестрой Талли венские балы. Она постоянно посматривала в его сторону. А он наблюдал за ней, хотя изо всех сил старался не делать этого.
Когда Деметриос смотрел, как женщина, которую он любил — да, все правильно, он любил ее! — наслаждается общением с его семьей, он понимал — это то, о чем он всегда мечтал. И даже выбрал Лиссу на эту роль, но вскоре понял, какую ошибку совершил. И больше не собирался повторять ее. И не собирался позволить Анни ошибиться. Но его сердце сжималось, когда он видел, как Анни вытирает салфеткой ребенку рот, а потом предлагает ему еще одну ложечку каши.
Дверь на кухню распахнулась, вбежал Эдвард:
— Папочка! Сюда едет лимузин!
Наступая ему на пятки, влетели другие дети:
— Он останавливается прямо перед воротами!
Сократ и Тео побежали наверх, чтобы посмотреть, что происходит. Деметриос не двинулся с места. Анни вдруг застыла.
Мать, которая накладывала кому-то яичницу, замерла.
— Лимузин? За тобой, Деметриос? Уже?
Он покачал головой:
— Не за мной, за Анни.
* * *
Анни сразу поняла, что за лимузин подъехал, стоило Эдварду произнести это слово.
Игра окончена. Сказке конец. Фотографии увидели во дворце.
И в то же время она отказывалась верить этому. Разве она не принцесса? А у принцесс сказка всегда со счастливым концом, особенно если ради этого они пошли на риск. В этом заключается смысл сказки.
Сейчас она смотрела на Деметриоса и нерешительно улыбалась.
Конечно же многое придется объяснить его семье. Она еще раз провела салфеткой по личику ребенка, чтобы убедиться, что оно чистенькое, улыбнулась и приготовилась к встрече.
— Ma, Анни — не просто Анни. Она — ее королевское высочество принцесса Адриана Мончемион, — вдруг выпалил Деметриос.
Доли секунды Малена Савас смотрела на своего среднего сына, как будто тот говорил на каком-то тарабарском языке. Она абсолютно не понимала, о чем он. Затем, когда до нее дошло, лицо ее застыло, но она тут же взяла себя в руки, быстро вытерла руки полотенцем и сказала:
— Талли, беги за отцом. Скажи ему, пусть заправит рубашку.
Анни хотела сказать, что это пустяки. Быть с Деметриосом, быть частью его семьи, навсегда — вот главное!
Ее отец не прислал своего водителя. Или министра.
Отец приехал сам. Один.
По его глазам Анни видела, что он обеспокоен и встревожен. Но при виде ее черты его лица смягчились.
— Адриана!
— Папочка! — Ее голос слегка задрожал. Она почувствовала себя виноватой за то, что заставила его волноваться. — Не нужно было проделывать такой путь.
— Безусловно нужно. Ведь ты — моя дочь.
— Да, но…
— Я увидел фотографии. Узнал, с кем ты и куда направляешься. Конечно же я не мог не приехать, — сказал он, протягивая к ней руки.
Смутно осознавая, что в комнате позади нее собрались изумленные и заинтригованные члены большой греческой семьи, Анни приблизилась к отцу. Она поцеловала его в обе щеки, а он в свою очередь нежно, но крепко расцеловал ее.
Она сделала шаг назад, но он не отпустил ее. Отец долго смотрел ей в глаза, изучая, пытаясь что-то понять. И опять это чувство вины…
