— Не надо выдумывать, Стивен. Мы взрослые люди, и должны вести себя соответственно. С учетом окружающей обстановки и нашей работы. В раздевалке тихо. Мне кажется, там никого уже нет. Пошли, закончим переодевания. Но порознь. Обойдусь без твоей помощи, а то это плохо кончится.
Весь следующий день прошел в приеме бесконечной череды нудных и однообразных посетителей, и к вечеру Дженифер чувствовала себя совершенно истощенной. Не из-за работы. Из-за Стивена.
Из головы не выходила их вчерашняя встреча, их объятия и поцелуи. Еще одно напоминание о том, что происходит с людьми, когда они руководствуются в своих поступках не разумом, а эмоциями, когда поддаются сиюминутным порывам и увлечениям. И это в полной степени относится к ней самой. Отдаться совершенно незнакомому человеку в номере гостиницы… Такое действие никак не назовешь ответственным.
Правда, как ни странно, но себе самой она могла бы вполне искренне признаться, что нисколько об этом не жалеет. Совершенно, ни капельки не жалеет и не стыдится за свое сумасбродство. В том числе и за вчерашний порыв. Конечно, лучше все же общаться в приличной обстановке, раз уж этого не избежать, а не в раздевалке или душевой комнате, шарахаясь от каждого подозрительного звука.
Ночью она долго не могла уснуть. Лежала, уставившись в потолок. И думала не о работе и не о предстоящем полете на реактивных сверхскоростях. В голове прочно засел образ высокого, крепкого, симпатичного парня, способного увлечь ее на любой безрассудный поступок. И она начала осознавать, что вполне созрела для таких безумств. Именно с ним. В отношении других мужчин такой готовности она в себе не находила. Она их теперь вообще никак не воспринимала. Их просто вытеснил из сознания Стивен, затмив все собой.
Но, помимо личной жизни, надо подумать и о подготовке к полету. Она не будет просить о снисхождении. Наверное, тогда, на совещании, она поддалась какому-то внутреннему порыву. Должно быть, сказалось воздействие летной среды и нервного напряжения. Сейчас она уже понимает, что это был совершенно иррациональный поступок, за который придется расплачиваться. Но ее никто не тянул за язык. Сама напросилась. Отступать назад уже поздно. Осталось только стойко нести свой крест до конца и рассчитывать на мужское понимание и сострадание. Должны же они осознавать, в какую авантюру она ввязалась, и не доводить дело до крайности.
А что, если во время полета произойдет какая-то авария? Несмотря за зачатки теории, которые вложили ей в голову, и некоторые летные навыки, она не знала, как поведет себя в этой ситуации. Сможет ли сохранить самообладание и умело действовать? Или разом вылетит из головы все, чему ее наспех учили? Да и без практики и многократной отработки действий вся эта теория ничего не стоит. А что, если придется прыгать с парашютом? Конечно, там есть катапульта. Повернешь ручку, и она сама вынесет тебя в воздух. И парашют автоматически раскроет. А если нет? Вдруг что-то заест? И что тогда делать?
Конечно, у нее был небольшой прыжковый опыт. На этом в свое время настоял ее дядя. И правильно сделал. Дженни никогда не забудет свой первый прыжок с парашютом. Она много слышала о страхе перед первым шагом в воздушную бездну, столь противоестественном человеческой природе. Но именно эта противоестественность и вызывала ощущение нереальности происходящего, а не страх.
Все тогда происходило, как во сне. Как будто она видела себя со стороны. Казалось, стоит дернуть себя за нос, и она проснется. И все исчезнет. Она была неестественно оживлена, нервничала и смеялась по каждому поводу и без повода. И испугалась только на миг, когда встала у открытой дверцы самолета и впервые увидела прозрачную бездну, разверзшуюся под ногами. Она ухватилась за стенки кабины, вдруг осознав, что не сможет сама сделать этот шаг. Но опытный инструктор помог преодолеть секундное замешательство, сильным толчком отправив ее вниз.
Она услышала хлопок над головой, и мощный рывок раскрывшегося парашюта подбросил ее вверх. И вот она парит в небе, как птица. Где-то далеко внизу плывут маленькие игрушечные дома, бегут по узким полоскам дорог игрушечные автомобили. Хотелось кричать от радости и переполнявшего душу восторга. Она не сдержалась и начала петь во весь голос. И слышала такие же возбужденные радостные голоса других парашютистов из ее группы.
Погода была безветренная, и она мягко и аккуратно приземлилась прямо на пахоту. Так что этот первый, и, к сожалению, единственный прыжок прошел более чем удачно, оставив навсегда в ее памяти ощущение парения в прозрачной голубизне неба, оторванности от всего земного и суетного, понимание многомерности и возвышенности этого мира, осознание бескрайнего простора и гордого одиночества затерянного в этой бесконечности человека.
Конечно, Дженифер знала из теории, что чувство настоящего страха у парашютиста приходит позже. Оно постепенно нарастает с каждым прыжком, пока не достигает предельного уровня. И тогда человеку предстоит преодолеть этот барьер страха. Он чувствует себя так, как будто идет на смертную казнь. Это так называемый «кризисный» прыжок. И если человек сможет преодолеть себя и совершить этот прыжок, то он станет настоящим парашютистом. Если нет, то он психологически ломается, и его уже никогда не загонишь в небо. Обычно этот перелом происходит где-то между пятым и десятым прыжком. Потом чувство страха снижается, и сохраняется уже на контролируемом уровне. Так что по теории все ее страхи перед парашютом еще впереди.
Да, после таких мыслей, одновременно и о мужчине, и о парашюте, до утра вряд ли заснешь. Ничего, впереди еще неделя. Все как-нибудь образуется. Инструктор опытный. Замена не нужна. Некоторые вольности в его поведении как-нибудь переживем. А вот в раздевалку с ним лучше больше не заходить.
Стивен стоял возле самолета, уже готового к взлету. Предполетная проверка почти закончена. Дело за малым, за его ученицей, которая вот-вот должна подойти. Наверное, получает последние наставления от командира базы.
Он прекрасно понимал, что с этим полетом влез в авантюру. Да еще сам напросился в инструкторы. Конечно, с ученицей ему повезло. Не только симпатичная, но и хватает все на лету. Дает себя знать определенный опыт летной подготовки. Конечно, она не летчик-истребитель, но и не новичок. Есть неплохие задатки, и если с ней поработать достаточно долго и по полной программе, из нее мог бы получиться вполне приличный боевой пилот.
Конечно, трудно учить женщину, предназначенную самой природой для поцелуев и постели, а не для боевых полетов. Черт бы ее подрал, с этой ее нестерпимой, смертоубийственной красотой, от которой мороз продирает по коже. К тому же он любил летать в одиночку. Напарник хорош на хвосте в бою, в качестве ведомого, прикрывая тебя сзади от удара в спину со стороны истребителя противника. А вот в одной кабине это уже обуза и нередко опасность. Он и так достаточно рискует, когда совершает учебные полеты в качестве инструктора в спарке, доверяя управление своим ученикам. Очень опасны новички во время первых, пробных полетов. Никогда не знаешь, что они могут выкинуть. Особенно если захочется блеснуть перед тобой своими талантами. Тут даже катапульта не успеет спасти. И тем более, когда женщина на борту. Впрочем, он не слишком суеверен. Дай Бог, чтобы все прошло благополучно.
