Возможно, так получилось из-за вчерашней сцены в доме Майка... о, стоп, девочка, остановись сейчас же. Твердо решив не позволять себе опять погрузиться в эту пропасть, Хэлли решительно схватила ведро и устремилась к машине.
Ничто так не отвлекает человека от тяжелых мыслей, как хорошая порция физического труда, любила говорить Эдит. Что ж, машину уже давно следовало помыть. Хэлли размотала шланг. Сейчас она могла бы горы своротить, подумала Хэлли и с фанатичным усердием набросилась на колеса, стирая грязь намыленной губкой.
Когда ее мысли упрямо вернулись к Майку, Хэлли включила радио. Но и это нисколько не помогло – мысли отказывались слушаться, а сердце не переставало болеть.
За сегодняшний день Майк оставил только два сообщения на ее автоответчике. Оба были кратки и по существу: «Я бы хотел тебя увидеть. Нам надо поговорить». Его голос звучал так же потерянно, как в тот момент, когда она оставила его. Рано или поздно ей придется ответить на его звонки.
Правда заключается в том, что больше всего на свете Хэлли хочется увидеть Майка. И поговорить с ним. Она бы бросила все и побежала к нему прямо сейчас, если бы это чему-нибудь помогло.
Но каким образом? За ночь ничего не изменилось. Да и не может измениться, пока Коринна не разберется во всем сама. Это трудная задача для пятнадцатилетней девочки. Особенно трудно будет преодолеть негативное влияние покойной матери.
Хэлли бросила губку в ведро и взяла шланг, чтобы в последний раз окатить машину. Женщина умерла, оставив Майка жить с этой болью. Эффективный способ мести, если задаться такой целью...
«Бабник!» Интуиция подсказывала Хэлли, что Майк Паркер никогда таковым не был. Конечно, она лично заинтересована в этом. И, видимо, не может быть лучшим в мире судьей для мужчин. Но она достаточно близко наблюдала за Майком в последние два месяца, чтобы понять – он честный мужчина.
Так почему же его жена высказывалась о нем столь оскорбительно, и притом в присутствии ребенка? Может, чтобы оправдать свои собственные проступки? Об этом никто никогда уже не узнает.
Удрученная, Хэлли взглянула на небо. Собираются тучи, видимо, скоро пойдет дождь. Конечно, раз она только что помыла машину.
Когда она вошла в дом, зазвонил телефон. Хэлли чувствовала, что это Майк, и решила было позволить автоответчику еще раз принять звонок. Но все-таки, злясь на себя, взяла трубку.
– Я слушаю.
– Хэллоран! – Его глубокий голос так взволновал ее, что ей пришлось сесть. – Могу я зайти? – спросил он. – Пожалуйста, позволь мне зайти.
– Нет. – Она не хотела ранить его. Ему и так уже досталось. – Майк, – сказала она, смягчив свой тон до мольбы, – что хорошего может из этого выйти?
– Лично для меня, – ответил Майк, изо всех сил стараясь говорить спокойно, – это намного лучше, чем оставлять все как есть. – Ему необходимо было ее увидеть. Совершенно необходимо. – Не может же все так просто закончиться между нами.
– Нельзя закончить то, что не начиналось.
– Для меня начиналось. – Майк был настроен решительно и не желал отступать. – И когда ты была в моих объятиях, мне казалось, что для тебя тоже что-то началось.
И это было так. Хэлли проглотила слезы. Боже, да, это было так.
– Всего лишь поцелуй...
– Черта с два!
Точно. Хэлли взмолилась:
– Майк, не надо. Я не хочу...
– Ах, так? Я люблю тебя, черт возьми. Это что-нибудь значит?
– Значит.
– Но не так много, чтобы изменить твою позицию.
Хэлли не ответила. Что она может сказать? «Я тоже люблю тебя»? Она любит, Боже, помоги ей, любит. Но если она признается ему в этом, он будет здесь через минуту. И как тогда быть с его дочерью?
Майк принял молчание Хэлли за согласие.
– В этом все дело, да?
– Мне очень жаль.
– Понятно. – Горечь разочарования душила его. Вот так у тебя всегда с женщинами, дружище. Ты заставил свою жену смертельно ненавидеть тебя. Твоя дочь лучше согласится стать сиротой, чем иметь тебя в качестве отца. И единственная женщина, с которой ты мог бы связать свое будущее, не знает, как бы побыстрее от тебя отделаться. Заметь, она никогда не говорила, что тоже любит тебя. Поэтому неудивительно, если она не станет ждать...
Что ж. Он глубоко вздохнул, не желая даже теперь сдаваться – положить трубку и разорвать эту связь. Хотя презирал себя за трату сил на то, что для Хэлли было, по всей видимости, лишь эпизодом.
– Я полагаю, это означает, что ты, гм... больше не будешь заниматься с Кори?
– Да. – Хэлли было трудно говорить, рыдания сдавили ей горло. – Во всяком случае, вне школы. После... вчерашнего думаю, что я последний человек на земле, которому она сейчас доверяет. Теперь придется тебе самому... вам обоим...
– Я понял. – Она не могла выразиться яснее. Вопрос решен. Значит, так тому и быть. Майк заставил себя отступить, запереть эмоции на замок.
Он сглупил, позволив им занять первое место. Разве эти последние годы с Ребеккой, полные страданий, ничему не научили его? Видимо, нет. Но тогда он был не способен учиться. Не способен понять, что он не был желанным, когда приезжал домой в отпуск. Не способен понять, что их Мечта о конном заводе перестала быть их общей мечтой, а стала лишь его. Не способен поверить, что девочка, женщина, которую он любил с восьмого класса, нашла другую, новую любовь. И сумела отравить ум, душу его дочери.
Он сглупил, что опять посмел надеяться на счастье. Но теперь все. Хватит. Он устал. Устал от сражений. Устал просить.
Хэллоран Маккензи не нуждается в том, что он ей предлагает? Отлично.
Его дочь хочет уехать обратно в Айдахо? Прекрасно.
Он покончил с этим. Работа за морем – замечательно. Завтра он как следует обдумает этот вопрос.
– Что ж. – Собрав все свои силы, Майк смог говорить достаточно твердо. Он опять стал тем хладнокровным человеком, который когда-то вошел в кабинет Хэллоран. – Я могу сказать лишь одно, мисс Маккензи: спасибо за все.
– Майк, пожалуйста... – Хэлли поразила та легкость, с которой он вошел в роль вежливого незнакомца. Куда делась любовь, о которой он говорил? – Не можем мы хотя бы...
– Послушай, – нетерпеливо прервал Майк. Что это за манера у всех женщин? Сначала они растопчут все ваши чувства, стараясь как можно быстрее от вас избавиться; когда же вы решитесь уйти, они не могут так просто вас отпустить. – Извини, если я причинил тебе неудобства. Передай привет своей матери. Вы обе очень помогли нам.
О, Майк... Когда он положил трубку, что-то умерло внутри Хэлли. Что-то жизненно важное. Что-то дорогое. Что-то такое, что не может возродиться, – мечта. Мечта о муже, о доме, о ребенке. Мечта, на которую она установила запрет после колледжа. После Грега Стайла.
