Конечно, там у каждого работника с собой завтрак, так что можно надеяться на угощение, подумала Тина.
— Если не возражаешь, я бы выпил воды, — раздалось с порога.
Тина взглянула на вернувшегося Александра. Он показался ей особенно неотразимым — сильный, загорелый, мужественный…
— Да, конечно.
Она направилась на кухню. Александр пошел следом. В холодильнике нашлась бутылка минеральной воды. Тина наполнила стакан и подала Александру. Однако он поставил его на стол и совершенно неожиданно обнял Тину за талию, рывком притянув к себе.
— Иди сюда…
Александр коленом раздвинул ее ноги, прижавшись вплотную, а ладонями обхватил ягодицы, не позволяя ей отодвинуться.
Восклицание, объединившее удовольствие с удивлением, слетело с уст Тины. Александр удовлетворенно рассмеялся, на миг прикоснувшись к губам Тины.
— Соскучилась! — констатировал он.
Он обнял Тину, прижав к своей широкой мускулистой груди, и прильнул к ее губам в глубоком страстном поцелуе. Она невольно издала сдавленный стон и, не в силах противиться желанию, обвила его шею руками.
Непрерывно целуя ее лицо, он прижал Тину спиной к стене. Когда губы Александра переместились ниже, Тина расстегнула на нем джинсы и обхватила пальцами толстый твердый ствол. Несколько раз скользнув по нему ладонью вверх-вниз, она крепко обняла Александра, одновременно обхватив его ногами и выгнувшись в безмолвном, но страстном призыве.
Александр поднял голову, обжег Тину темным от страсти взглядом, затем мощно вошел в нее. Глаза обоих оставались открытыми, взгляды словно сцепились, не расходясь ни на миг, и это еще больше усиливало наслаждение. Так продолжалось до той секунды, когда Тина хрипло вскрикнула, еще крепче стиснув плечи Александра.
— Это было… — начала она, когда оба слегка отдышались.
Однако Александр заставил ее замолчать, прижав пальцы к губам.
— Я хочу остаться здесь… провести с тобой ночь…
Он хотел добавить еще что-то, но на сей раз Тина прикрыла рукой его губы. Потом молча взяла его за руку и повела к лестнице, а затем наверх, в спальню.
Там на каминной полке стояла керамическая ваза с полевыми цветами — собранными, по-видимому, Флориной, — которые наполняли воздух нежным ароматом. Жалюзи были слегка приоткрыты, и на постели лежали полоски света.
Александр и Тина больше не спешили. Они разделись и приблизились друг к другу, глядя в глаза. В эту минуту для них не существовало ничего, кроме теплых прикосновений и ласкового шепота. Обоих объединяла одна мысль, одно желание…
— Не возражаешь, если я пройдусь по дому, пока ты будешь принимать ванну?
— Конечно нет. — Тине нечего было скрывать. — Но предупреждаю: единственная спальня, которую я привела в порядок, — эта.
— А почему ты не обосновалась в хозяйской спальне?
Тине не хотелось признаваться, что, открыв дверь отцовской комнаты, она тут же захлопнула ее и больше никогда туда не заглядывала.
— Просто так… Мне больше нравится вид из здешних окон. Кроме того, эта спальня поменьше. Зимой в ней будет теплее.
Александр снисходительно усмехнулся.
— Ты не в штате Мэн, дорогая. Вот погоди, начнется жара, сама захочешь перебраться в более просторную комнату.
С этими словами он скрылся за дверью, а Тина направилась в ванную.
Позже Александр вернулся, неся в руке выцветшую фотографию.
— Взгляни-ка, — сказал он Тине.
Когда она взяла снимок, ее сердце учащенно забилось.
— Где ты это нашел?
— В главной спальне. Удивляюсь, как это ты не обнаружила фотографию раньше. Она лежала на антикварном бюро.
— Я постоянно была занята, не имела времени обследовать каждый дюйм этого дома…
— Ладно, не оправдывайся. Знаешь, кто здесь изображен?
Разумеется, Тина знала. Смеющаяся девушка — это ее мать. А стоящий в обнимку с ней мужчина…
Тина вздрогнула и вернула снимок Александру.
— Забери. Не хочу этого видеть.
— Но это же твой отец, — мягко произнес он. — Ты сама можешь убедиться, что они любили друг друга.
— Мне не нужны никакие доказательства того, как Андрос относился к моей матери! — воскликнула Тина. — Я каждый день чувствовала на себе последствия этой любви. Не сомневайся, я благодарна Андросу за деньги и поместье, но никогда не смогу простить его за то, что моей матери пришлось пройти через бедность и страдания.
— Прекрати, Ксантина! — крикнул Александр. — Ты предполагаешь…
— Ничего подобного, — перебила его Тина. — Я просто констатирую факт, который виден невооруженным взглядом.
— В том-то и дело. То, что ты видишь, не имеет ничего общего с правдой.
— А в чем она заключается? В том, что беременная женщина была отвергнута возлюбленным, но взамен получила щедрое пособие? И ты намерен утверждать, что данный факт оправдывает моего отца?
— В жизни не всегда все просто, Ксантина, — покачал Александр головой. — Не занимайся морализаторством, а лучше взгляни реально на проблемы, людей и ситуацию, в которой оказались твои родители.
— А как насчет нашей ситуации? — произнесла Тина. — Как я должна смотреть на нее?
— О чем это ты?
— Что, если я беременна? — Тина произнесла это, почти не задумываясь над смыслом сказанного, под воздействием минуты.
Александр замер.
— Ты вправду беременна? — спросил он после небольшой напряженной паузы.
— Не знаю… Нет! Просто мне хотелось узнать, как ты поведешь себя, если…
Александр на миг закрыл глаза, затем тряхнул головой.
— Прекрати, Ксантина! Я думал, мы лучше понимаем друг друга…
Короткий саркастический смешок Тины заставил его умолкнуть.
— Понимаем? Ты так полагаешь?
— Ты знаешь, что я имею в виду, — сердито буркнул Александр. — И что чувствую…
— Неужели? — усмехнулась Тина, вскакивая на ноги. — Откуда мне это знать?
— Но разве я не демонстрирую тебе свои чувства каждым своим действием или поступком?
— Не знаю, — ответила Тина, чувствуя, что сердце ее болезненно сжимается. — Ты ни разу не говорил мне о любви.
В глазах Александра отразилось искреннее удивление.
— Хочешь, чтобы я каждую ночь пел серенады под твоими окнами?
— Я хочу… — гневно начала Тина. Затем она резко замолчала и бросилась к двери ванной, не желая, чтобы Александр заметил появившиеся на ее глазах слезы. — Я не знаю, чего хочу!
— Правильно! Удирай! — крикнул он ей вслед.
Это заставило ее остановиться.
— Я никуда не удираю. И вообще, приехала сюда, чтобы остаться навсегда. Так что начинай привыкать к этой мысли.
