Харриет посмотрела на нее с жалостью.
— Ты прекрасно знаешь, — с рассчитанной кротостью сказала она, — что по закону дом не твой, как и доход от поместья… Ты первой призналась мне, что все права на «Фалез» у Филипа, и ездила в Лондон, чтобы убедиться в этом. Ради сохранения ускользающего из рук богатства ты даже решила женить на себе доктора Дрю!
Гэй сжала зубы.
— Я смогла бы женить его на себе… легко, — яростно бросила молодая вдова. — Какой мужчина в здравом уме посмотрит на тебя, если я рядом? — Она чуть не задыхалась от злобы. — Бледная имитация того, что я собой представляю и чем ты хотела бы стать! Не знаю, как тебе удалось, но тут есть какая-то связь с найденным на чердаке портретом и шишкой на голове, полученной в мое отсутствие… — Ослепленная подозрениями, Гэй на ходу придумывала нелепые упреки, бросая сестре все новые и новые обвинения. — Не знаю, чем ты взяла Филиппа Дрю или как долго над ним работала; видимо, пока я была в Лондоне, ты притворилась, что получила что-то вроде сотрясения мозга, и поздно вечером он зашел к тебе в комнату. Кухарка, впустившая его в дом, естественно, удивилась столь позднему визиту, зная, что ты на самом деле не больна… и еще больше удивилась, когда доктор Дрю не разрешил идти с ним наверх и надолго застрял в твоей комнате. Если, как он сказал, тебе нужно было снотворное, то для приема лекарства незачем оставаться наедине столько времени — собственно говоря, это совершенно пошло и грубо! — пока кухарка ждет в холле, не понадобится ли что-то врачу и чтобы запереть дверь после его ухода. У меня нет причин верить, что кухарка — заядлая сплетница, однако можно ли ее винить за пересуды с близкими подругами… и всеми, кого интересуют последние сплетни. Доктор Дрю и сводная сестра хозяйки веселятся, пока кошки нет!..
Столько ненависти было в голосе Гэй, что Харриет невольно отступила, но, опомнившись, сообразила, что этими очень намеренными инсинуациями ее умело унижают, и запротестовала:
— Не верю, что кухарка говорила обо мне в деревне. — Щеки Харриет пылали, голос звенел. — Во-первых, она не такая! И если ты узнала о вечернем визите Филипа, то только потому, что хитростью или угрозами выпытала у нее! — Только сейчас Харриет вспомнила, что недавно — сразу после возвращения хозяйки из Лондона — кухарка посматривала на нее немного виновато, и догадалась почему. У вернувшейся из Лондона Гэй возникли подозрения, и, поскольку ей было важно стать женой Филипа, она не брезговала ничем, чтобы добыть нужную информацию. Харриет была возмущена до предела. — И Филип на самом деле дал мне снотворное. Мы ходили на чердак взглянуть на портрет — который ты утащила! — я ударилась головой о верхнюю балку и поневоле рано легла спать, потому что ужасно себя чувствовала. Поздно вечером заехал Филип и дал мне какие-то таблетки, чтобы лучше спалось…
Гэй неприятно ухмыльнулась.
— Умница Харриет! — прокомментировала она. — Вот не думала, что моя милая старшая сестренка так умна! Но ведь ты уже старовата для девичьих мечтаний о любви, не так ли? И тебе начало приходить в голову, что придется приложить некоторые усилия, чтобы не превратиться в кислую старую деву. Вспомним тетушку Мелани, тетушку Кейт… Наша семья кишит старыми девами! И хотя «тетушка Харриет» звучит ничем не хуже, подозреваю, такое обращение тебя совсем не устраивает. Поэтому, когда появился Филип Дрю и ты узнала о моих планах, ты мне позавидовала! И решила при первой же возможности лишить меня добычи. Случай как раз подвернулся, когда я по глупости уехала в Лондон, не доведя до конца дело здесь. Времени оставалось немного, поэтому ты применила старую как мир уловку… завлекла его в свою постель!
Харриет ужаснулась.
— Как у тебя язык повернулся сказать такое? — воскликнула она.
— Потому что, видимо, это правда. Один визит врача — профессиональный визит! — и ты его невеста!
— У тебя скверные мысли, — упрекнула ее Харриет, пораженная тем, что сестра может вести себя так низко.
Гэй не собиралась раскаиваться.
— Я реалистка, — заявила она, — и в свое время уже боролась за мужчину. Брюса было не так-то просто заполучить. — На щеках Гэй полыхали ярко-розовые пятна, маленькие груди тяжело вздымались. — Но ты… ты всегда притворялась такой принципиальной! Никогда серьезно не интересовалась мужчинами. Но сейчас так увлеклась, что забыла все свои высокие принципы и пошла напролом. Даже ценой слухов и недоуменно поднятых бровей кухарки, потому что она не поверила бы, что ты…
— Абсолютная ложь… и вы это знаете!
Тихий презрительный голос, донесшийся из открытых дверей гостиной, заставил Гэй обернуться и встретить враждебный взгляд суровых и безжалостных темных глаз Филипа Дрю.
— У вас скверная привычка оставлять открытыми стеклянные двери в сад, — сказал он, — и я уже второй раз воспользовался ими, чтобы незаметно проникнуть в дом. Я подумал, что Харриет может потребоваться моя помощь, и решил, что лучше быть рядом… очевидно, инстинкт не подвел меня. Будь вы братом Харриет, а не сестрой — сводной сестрой, как я полагаю? — я бы заставил вас проглотить те слова, которыми вы только что с такой легкостью бросались.
Гэй резко отпрянула, словно в испуге.
— Вы не имеете права подслушивать, — защищаясь, обвинила она Филипа. — И вообще не имеете права врываться сюда!
— Напротив, — в высшей степени галантно возразил доктор, — имею полное право! «Фалез» мой… по закону! Вы сами это прекрасно знаете — насколько мне известно, вы наводили справки и познакомились с несколькими неприятными для себя фактами.
Гэй попыталась сохранить хорошую мину при плохой игре и решила сделать вид, что не понимает, о чем идет речь.
— Вы просто сошли с ума, — холодно бросила она. — Дом принадлежал моему мужу, а раз я его вдова, теперь он мой.
— Ваш муж не имел на него ни малейших законных оснований. Мои адвокаты выяснили это несколько месяцев назад… и ваш адвокат, если у вас хватит ума справиться у него, скажет то же самое.
Теперь наступила очередь Харриет испугаться.
— Но, Филип, — запротестовала она, — ты говорил, что снимаешь свои претензии на наследство… — В полной растерянности Харриет бросила на него умоляющий взгляд: — Только сегодня мы согласились ничего не предпринимать по поводу дома, что Гэй вправе его сохранить… потому что нам он не нужен!
Но глаза доктора Дрю показались ей глазами чужого человека.
— Ну да, но это было до того, как я вошел сюда, — согласился он. — Теперь, когда я проник в дом — и занимался подслушиванием, в чем совершенно справедливо обвинила меня миссис Эрншо! — мои намерения изменились, и сейчас я испытываю очень сильное желание вернуть «Фалез»… для тебя, так же как и для себя! И чем скорее миссис Эрншо повидается со своим адвокатом, тем будет лучше!
