Его губы жадно впивались в ее тело. На страсть она отвечала страстью, на поцелуй — поцелуем.
Он с наслаждением гладил ее шелковистые волосы. Ее пальцы ласкали его спину, дыхание становилось все быстрее, смешиваясь с его дыханием.
Если она отдается, то отдается до конца. Она пошла на невероятный риск ради деда, равно как и он ради бабки. Нет сомнений, что такая же самоотверженность ждет и любимого.
— Прежде чем мы поедем к тебе, я хотела бы задать вопрос, — сказала Бренна.
— Какой же?
— Кому из нас надевать наручники?
Спенсер расхохотался, а Бренна застегнула ремень.
Разве можно не любить эту женщину? Мужчине никогда не будет скучно рядом с ней, в этом можно поклясться.
Спенсер в свою очередь пристегнулся и завел мотор. Рука Бренны покоилась на его бедре. Затем ее пальцы двинулись к колену.
— Что ты делаешь?
— Мечу территорию. Не хочу забывать, на чем мы остановились.
Теперь ее пальцы оказались в опаснейшей близости от того места, где он больше всего желал их ощущать.
— Ты умеешь дразнить!
— Приятно, когда тебя ценят.
— Твой дед не очень расстроится, если ты не приедешь домой?
— Думаю, он сильнее расстроится, если я приеду.
— Что ж, мне не хочется огорчать твоего дедушку.
— Мне тоже. Может, стоит остановиться и купить фруктов? — хихикнула Бренна.
Спенсер вспомнил эротическую картину с корзиной фруктов.
— Останавливаться не будем, — решительно заявил он.
— Отлично.
Свершилось чудо: по дороге они не сделали ни единой остановки. Спенсер покрыл расстояние от Потомака до Германтауна за рекордное время, в течение которого и он, и Бренна предавались фантазиям о том, что произойдет, когда они доберутся до квартиры. Она возбудила его так, что он мог взорваться, еще не переступив порога.
Они дошли до кровати, разбрасывая по пути одежду. Любовь их была необузданной и шумной, громкий смех перемежался тихими страстными стонами. Прикосновение к ней было для него изысканным пиршеством. А ощущать ее тело — это что-то невообразимое.
Она подхлестывала Спенсера до тех пор, пока он не перевернулся на спину и не отдал инициативу ей. Она охотно захватила бразды правления с той самой бешеной энергией, которую проявляла во всем. Она теребила его, ласкала, целовала, едва давая ему возможность отвечать такими же ласками. Он видел дикий и радостный блеск в ее глазах даже несмотря на то, что она сняла с него очки.
— Ты задушишь меня, — прохрипел он.
Бренна оторвалась от его губ и положила руки ему на грудь. Ее поцелуй унес Спенсера в бесконечность.
— Совсем чуть-чуть, — пообещала она.
Он принялся массировать ее груди, попеременно захватывая затвердевшие соски, а она медленно раскачивалась.
— Бренна…
Он не мог найти слов, поэтому все свои эмоции вложил в поцелуй. А когда их губы слились, потрясающий танец достиг непереносимого крещендо.
Бренна с закрытыми глазами рухнула на покрытую потом грудь Спенсера. Он, насытившийся, умиротворенный, нежно обнял ее, и почти мгновенно сон одолел его.
Когда он проснулся, то обнаружил, что его пальцы лежат на чем-то округлом и мягком. Бренна свернулась на нем клубочком. Это было так естественно.
Его ладонь скользнула по ее груди. Бренна пошевелилась и открыла один глаз.
— Опять? — пробормотала она.
— Нет, если не захочешь.
— Кто сказал, что я не захочу?
Теперь они двигались медленно, с бесконечной нежностью. А потом он баюкал ее, свыкаясь с мыслью, что всерьез влюблен в Бренну Уолфорд.
По пробуждении Спенсер уловил запах кофе и обнаружил, к своему разочарованию, что его руки пусты. Бренна возилась на кухне, немузыкально подпевая радиоприемнику.
Спенсер усмехнулся и потянулся за очками. Оказалось, что его одежда аккуратно сложена в ногах кровати. Полчаса спустя, чисто выбритый, одетый, он вошел в кухню, где нашел Бренну, которая вынимала из печки бекон.
— Доброе утро, — весело воскликнула она.
Он подождал, пока она поставит на стол горячую сковороду, после чего наклонился и смачно поцеловал ее.
— Доброе утро, — сказал Спенсер, но не раньше, чем отпустил ее. — Где ты взяла бекон, да еще рогалики? — поинтересовался он, глядя на уже накрытый стол.
— Я не такая соня, как некоторые, — заметила она. — Взяла ключи от твоей машины и смоталась в магазин.
— Мой желудок нижайше благодарит тебя.
С этими словами Спенсер налил себе кофе.
— Еще я позвонила Хэддену. Мы встречаемся с ним через два часа.
Рука Спенсера с чашкой замерла в воздухе.
— Что ты ему сказала?
— Что один мой друг очень интересуется коллекцией живописи и, возможно, даже захочет приобрести поместье. Я спросила, нельзя ли устроить неофициальный визит, и он согласился. Их с Керри не будет дома, но он предупредит экономку. Анна покажет нам дом.
— Даже не верится.
Бренна, довольная собой, уселась за стол и взяла чашку.
— Жалко, что такой вариант не пришел мне в голову раньше, когда мы рисковали, по-воровски забираясь в дом. Найдя картину, я отвлеку Анну, а ты тем временем засунешь холст под свитер.
— Бренна…
— Об отвлекающих маневрах можешь не беспокоиться, я на них собаку съела.
Он усмехнулся.
— Вот в это поверить легко. Они обменялись такими взглядами, от которых мог бы загореться дом.
— Ты красива, умна и сексуальна как сто чертей. — Спенсер кивнул на наручники, по-прежнему лежавшие посреди стола. — А этот аппарат непременно надо попробовать. Я хочу, чтобы ты была прикована к моей кровати, а я бы выделывал с тобой все те штуки, которым ты научила меня ночью.
Бренна посмотрела на наручники и, задохнувшись, спросила:
— Сейчас?
— Нет. Вечером. После приема у бабушки.
Она вскинула голову и поджала губы.
— Вечером меня здесь не будет.
— О чем это ты?
— В девять часов я должна быть в аэропорту. Завтра мне нужно на работу.
— Что?
— Спенсер, мне казалось, я объясняла тебе, что живу в Нью-Йорке.
— Черт бы тебя побрал. — Он не мог поверить. Неужели она уедет? — Послушай, а как же мы? Нам будет трудновато поддерживать отношения.
Бренна не осмеливалась посмотреть ему в глаза. Ее взгляд блуждал по кухне.
— Оно и к лучшему. Знаешь, в отношениях я не сильна.
— Что ты этим хочешь сказать?
— В данное время моя мать обрабатывает мужа номер шесть.
Ошеломленный Спенсер бессознательно разорвал бумажную салфетку.
— И что с того?
— Я иду по ее стопам.
— Ты была замужем шесть раз?
Глаза Бренны яростно вспыхнули.
