Грейс Грин - Летняя рапсодия

Молчание наконец прервал Люк.

– Хетти, – сказал он негромко, – давай мы с тобой пойдем немного прогуляемся и дадим Уитни время успокоиться и прибраться. У нее был очень утомительный день со всей этой кутерьмой, детишками и прочее. Она, должно быть, очень устала.

– Конечно. – Голос Хетти дрогнул. – Конечно, Люк. – Она смешалась и наконец сказала: – Ну, всего хорошего, Уитни.

Та еле могла выдавить из себя сдавленное «Всего хорошего», так больно сжались мышцы ее горла.

Когда Люк с Хетти вышли, она доковыляла до ближайшего стула и села. Эмоции так переполняли ее, что девушке казалось, будто ее сердце рвется на части. Пока Крессида была жива, у Уитни просто не оставалось времени думать о разорванной помолвке… а после ее смерти сразу же появился Люк с малышом, и в вихре забот и проблем она задвинула эти мысли в дальний угол памяти. Сейчас же ей поневоле пришлось их вынуть и беспристрастно пересмотреть.

Брендон Маккиллоп был ошибкой. Если бы он действительно ее любил, то поддержал бы в ее решении взять на себя заботу о Крессиде, а не выдвинул бы вместо этого жесткий ультиматум:

«Детка, или я, или она. Я хочу на тебе жениться, и как можно скорее. Не собираюсь сидеть и ждать, пока ты играешь в сестру милосердия с какой-то старухой, которая вполне может прожить еще лет десять».

Она пыталась объяснить ему, как многим она обязана Крессиде, но он не желал ничего слушать. До этого она была уверена, что любит его, но когда обнаружила, насколько он эгоистичен и лишен сострадания, то поняла, что никогда его по-настоящему не знала.

И ни разу не ощутила даже слабого сожаления об их разрыве.

Но почему же тогда сейчас она чувствовала себя такой несчастной и удрученной? Может быть, потому, что, так эмоционально отреагировав на слова Хетти, она создала у Люка ложное впечатление, что до сих пор влюблена в своего бывшего жениха?

Ну и что! Чувства самого Люка к ней были лишь плотскими – ничего более. Стеклянная стена прошлого все так же возвышалась между ними, и всякий раз, когда Люк смотрел на Уитни, он видел отражение ее матери.

Боже, как же ей хотелось – и хотелось безумно, – чтобы в ее власти было бы разбить это стекло!

Через полчаса Уитни услышала, как розовый «кадиллак» Хетти с пыхтением укатил вниз по дороге.

Она как раз закончила убирать посуду и вытирать стол, когда Люк вернулся на кухню. Уитни взяла себя в руки, не желая больше ничего обсуждать. К ее удивлению, он просто стоял в дверном проеме и смотрел на нее так пристально и мрачно, что волосы у нее на затылке слиплись от испарины.

– Люк… что случилось?

– Это правда, что сказала Хетти? Ты была обручена?

– Да – несколько месяцев.

– С Маккиллопом из «Супермагазина компьютеров»?

– Да, – сказала она подчеркнуто терпеливо, – с Брендоном Маккиллопом из «Супермагазина компьютеров Маккиллопа».

– Как ты с ним познакомилась?

– Через одну приятельницу, она преподает в старшей школе Пентиктона.

– Но ты никогда не говорила о разорванной помолвке! – Его голос прозвучал так осуждающе, будто Люк бросил в нее россыпью мелких камней.

– Потому что это, черт возьми, абсолютно тебя не касается! – выкрикнула она в ответ.

– Тебе следовало мне все рассказать! И тебе следовало мне объяснить, что именно здесь творилось. Во имя Господа, почему ты не наняла медсестру для ухода за моей бабкой?

– Она не хотела никаких медсестер!

– Только представить себе, – пробормотал он и снова уперся в нее взглядом. – Этот парень стоит миллионы!

Дался ему этот Брендон Маккиллоп!

– Это всего лишь деньги, Люк, – устало сказала Уитни. Она могла бы объяснить ему, что вовсе не деньги Брендона привлекли ее, а его целеустремленность, внешнее обаяние темноволосого мужчины и его настойчивое ухаживание.

– Всего лишь деньги… – Он беспомощно потряс головой, словно только сейчас сообразив, что Уитни вовсе не была охотницей за состоянием, какой он ее представлял.

– Я не говорю, что деньги не имеют значения, Люк. Но есть вещи гораздо более важные.

– Ага. – Его голос звучал устало. Из нагрудного кармана рубашки он достал прозрачную пластиковую бутылочку с какими-то розовыми таблетками. – Я нашел это в аптечке, когда искал аспирин.

– Что это? – нахмурилась Уитни.

– Это снотворное, которое доктор Маккэй выписал бабушке за два дня до ее травмы.

Уитни взяла бутылочку и встряхнула ее, чтобы взглянуть на таблетки; они загремели, как град по железной крыше.

– Тебе не обязательно их пересчитывать, – мрачно сказал Люк. – Их двенадцать. Маккэй выписал четырнадцать…

– Ох, – с огромным облегчением вздохнула девушка. – Значит, я не давала Крессиде снотворное, когда она выписалась из больницы! Как я рада!

– Ты что, не понимаешь важности этого факта?

– Важности?

– Эти двенадцать таблеток вместе с беспристрастным рассказом Хетти о твоей преданности моей бабушке – включая и то, что ты поставила заботу о ее здоровье выше возможности выйти замуж за миллионера, – все это делает мой иск совершенно бессмысленным.

– О чем ты говоришь, Люк?

– Я собираюсь изъять мой иск о незаконном владении завтра же утром. Поместье принадлежит тебе, так хотела бабушка. И я съезжаю тут же, как только найду работу.

Уитни провела бессонную ночь и на следующий день видела Люка очень мало.

Когда наступил вечер, она, разгоряченная, обеспокоенная и совершенно не в своей тарелке, решила подняться наверх и принять освежающий душ.

Выходя из ванной комнаты, одетая в белье и халат, девушка услышала короткий стук в дверь спальни.

Она нахмурилась и пошлепала босиком к двери.

В дверях стоял Люк, руки засунуты в задние карманы джинсов, в расстегнутом вороте рубашки на груди блестят тонкие завитки волос… а лицо очень серьезно.

– Решил, что надо тебе сказать: Вики ищет помощника управляющего для Полынного виноградника и сегодня вечером сообщила, что если я хочу эту работу, то она моя. Возможно, я приму ее предложение. Деньги не очень большие, но нищим не до выбора.

Уитни охватила паника.

– Ты знаешь, что всегда можешь остаться здесь…

– Милосердие, Уит? – На его лице появилась ироническая ухмылка. – Кажется, мы это уже проходили…

– Это вовсе не милосердие. Это будет… партнерством.

– Благотворительностью.

– Ты охотнее будешь работать на Викторию Мосс, чем…

– На тебя? Верно, черт побери!

– Но ты можешь хотя бы здесь жить…

– Если я возьму эту работу, то мне полагается домик.

– А что с Троем? Тебе придется отдать его в ясли!

У него нервно дернулась щека.