— Что ты сказал ей?
Мартин потянулся за куском копченой лососины.
— Сказал несколько слов о тебе, но, думаю, она все поняла. Мой небрежный тон, конечно, не обманул ее. Мама хорошо меня знает. Она догадалась, что мы стали любовниками. — Мартин поднял на нее вопросительный взгляд. — Ты не против?
— Нет, разумеется. Мы свободные люди и можем делать то, что нам хочется. А она возражает? — Ренате было приятно, что Мартин, перегнувшись через стол, поцеловал ее.
— Не думаю. Она, вероятно, рада видеть меня счастливым. Разве мы не хотим того же для своих детей?
Мартин подумал о том, что Рената заставила его выпустить эмоции на свободу, и он очертя голову бросился в пропасть, впервые почувствовав, что такое полет. И хотя он добровольно и с большой радостью отдался безумству, Мартину нелегко было расстаться с многолетним самоограничением.
— Но для наших детей важно, чтобы мы тоже были счастливы, — прошептала Рената ему на ухо.
— Иногда это невозможно.
— Ты имеешь в виду свою мать, которая пожертвовала собой ради тебя? У нее была несчастливая жизнь? — мягко спросила Рената. — Мне трудно поверить в это. Она вырастила мужчину, которым может гордиться, и она очень любит тебя. И Томми, наверное, является большой радостью для нее.
— Да, конечно, — согласился Мартин, но в его голосе прозвучала боль.
Глядя на его потемневшее лицо, Рената поняла, что он что-то от нее скрывает. Возможно, это связано с болезнью его матери. Это означало, что Мартин не доверяет ей. Рената расстроилась.
— Твоя мать не единственная, кто хочет видеть тебя счастливым, — сказала она.
Мартин вскочил, опрокинув стул, подошел к Ренате и с жадностью накинулся на ее губы.
— Рената! — шептал он срывающимся голосом. — Рената!
Она страстно отвечала на его поцелуй, надеясь, что Мартин забудет о своих тревогах и найдет в ней свое утешение.
— Лучше? — спросила она, когда они отпрянули друг от друга из-за нехватки воздуха.
— Намного. — Мартин улыбнулся, но улыбка показалась Ренате не совсем искренней. — Давай обедать, а то у нас много дел.
— У нас? — удивленно переспросила Рената.
Она решила не давить на Мартина. Он сам скажет ей, что его тревожит, когда сочтет нужным. Но неприятный осадок у нее все же остался.
— Если ты не против.
С каждой секундой Мартин отдалялся от нее все дальше и дальше. Рената нахмурилась.
— Не против чего?
Мартин задумчиво гонял вилкой по тарелке помидорчик.
— Я подумал, что тебе будет интересно проехать со мной по поместью. Мне нужно сделать кое-какие дела.
Рената повеселела.
— С удовольствием. Но сначала я должна перепеленать Ника и уложить его спать.
— Миссис Скотт сделает это, — твердо сказал Мартин.
— Если она не возражает… — неуверенно проговорила Рената.
— Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Это важно, — сказал Мартин, глядя ей в глаза.
— О, тогда конечно. — Рената была польщена. — Я уверена, что миссис Скотт хорошо позаботится о Нике… Ой!
— Что такое? — озабоченно спросил Мартин.
— Лицо. Там наверху, в окне.
— Какое лицо? В каком окне?
— Я видела только седые волосы. Вон там, где герб. — Рената показала рукой. — Прямо над ним два больших окна.
— Это окна спальни моей матери, — хмуро сказал Мартин.
Рената облегченно вздохнула.
— Тогда все в порядке. Она, наверное, почувствовала себя лучше.
— Или ее одолело любопытство.
— Ох, Мартин… А вдруг она видела, как мы целовались? А если она еще узнает, кто я, она подумает…
— Она не узнает об этом! — с неожиданной резкостью воскликнул Мартин. — Не должна узнать. — Помолчав, он сказал уже более спокойно: — Если ты готова, тогда поехали.
Рената приуныла. Мартин внезапно стал чужим. Настроение было испорчено. Но Рената решила не падать духом, и в этом ей поможет ее любовь к Мартину.
У Мартина было ощущение, что он идет по канату, конца которому не видно. И он постоянно балансирует — то сгорает от дикой страсти, то снова привычно замыкается в своих чувствах.
Но в ближайшие несколько часов ему предстояло узнать немного больше о Ренате. Его арендаторы — люди прямые, они все называют своими именами. Они не ослеплены, как он, страстью, поэтому быстро раскусят Ренату, если она что-то скрывает.
Зайдя в дом, Мартин наполнил корзину свежими персиками, прихватил кипу журналов и несколько романов, купленных на прошлой неделе, и отнес все это в машину. Рената весело болтала с ним, когда они направлялись к первой остановке на их маршруте — небольшому домику, в котором жила миссис Кроув. Мартин кратко отвечал на ее вопросы, он нервничал, не зная, что его ждет в конце этой поездки.
Он чувствовал, что ему хочется, чтобы Рената понравилась людям. Это было равносильно самоубийству. Если Рената чиста как первый снег, ему придется освободить Гринвуд. Но если она опростоволосится… это будет ему на руку. Он отправит ее домой.
Мартин старался не думать о том, что с ее отъездом будет чувствовать себя неполноценным человеком. Как если бы у него отняли правую руку. Мартин заскрежетал зубами и резко дернул рычаг переключения скоростей. Впервые в жизни он, известный своими четкими, мудрыми решениями, не мог совладать со своим проклятым разумом.
— Миссис Кроув, — отрывисто сказал он притихшей Ренате, когда они подъезжали к домику, — пожилая женщина, она практически не выходит из дома.
— О! Эти журналы и книги для нее? Взять их?
— Не надо. Она подумает, что я изображаю Санта-Клауса.
Мартин остановил машину. Он помог Ренате выйти из машины и, подойдя к двери, потянул за шнур звонка. Послышались шаркающие шаги, и старческий голос спросил:
— Кто там?
— Серый Волк, Красная Шапочка! — весело крикнул Мартин.
— Обманщик!
Посмеиваясь, миссис Кроув открыла дверь и подставила Мартину дряблую щеку для поцелуя.
— Надеюсь, я не побеспокоил вас. Мы с Ренатой, моей знакомой, едем за покупками, и я подумал, что, может, вам тоже что-нибудь нужно.
— Может быть, — с достоинством ответила старая женщина. — А может, и нет. Рада знакомству, Рената. Входите. Я приготовлю чай.
Мартин отметил, что Рената понравилась миссис Кроув.
— Спасибо. С удовольствием, — сказала Рената.
Пятерка, мысленно одобрил ее Мартин. Она не предложила хозяйке свою помощь. Миссис Кроув обладала очень независимым характером, и Рената, почувствовав это, не сделала ошибку.
— Не знаете никого, кто бы мог забрать у меня несколько книг и вещей, а? — спросил Мартин, когда они сидели за столом и пили дымящийся крепкий чай. — Моя мать уже прочитала их, и я хотел отвезти их на благотворительную ярмарку, но у меня нет времени на это.
