«Недолго же продлилось его раскаяние», — уныло подумала Сэлли, пытаясь вырваться.
— Пожалуйста, Сэлли, посиди спокойно и послушай. Разве я не заслужил хотя бы этой малости?
По ее мнению, Зак не заслуживал ничего.
— Я чертовски скучал по тебе, когда мы расстались, Сэлли, и понял, что не хочу тебя терять. Ни тогда, ни сейчас, никогда в жизни.
Она отвела глаза:
— Если это хитрость, с помощью которой ты надеешься уговорить меня выйти за тебя замуж из-за ребенка, забудь об этом. Моя мама умерла. Я тебе ничего не должна.
— Это никакая не хитрость. Клянусь! Я решил, что поеду в Лондон и попрошу тебя простить меня за то, что был таким самонадеянным, невыносимым идиотом. Это было еще до того, как Раффи сказал мне о смерти твоей мамы. В тот момент, когда я впервые увидел тебя, я испытал к тебе такую страсть, какой никогда не чувствовал раньше. Я даже улыбнулся тебе, а ты не заметила моей улыбки…
— И это задело твое самолюбие? — спросила Сэлли и посмотрела ему в глаза, что было ошибкой. В их темной глубине она увидела такое страдание, что у нее перехватило дыхание. Возможно, он говорил правду…
— Да, и даже больше. Это было полезно, — признался он.
Похоже, он говорил искренне.
— Я слишком волновалась за маму, чтобы замечать что-то в тот день. Ее дни были сочтены…
Зак крепче обнял ее:
— Сейчас мне очень стыдно… — Он поморщился. — Я заставил тебя стать моей любовницей в такой тяжелый период твоей жизни… И я сожалею об этом, Сэлли. Но я бы солгал, сказав, что пожалел о том, что занимался с тобой любовью. Мне кажется, что я полюбил тебя с первого взгляда…
Сэлли глубоко вздохнула. Возможно, когда-то она была бы вне себя от счастья, услышав от него слова любви, но сейчас…
— С того самого дня я все время думал о тебе. А после нашего первого поцелуя в лимузине понял, что ты должна стать моей. — Он помолчал. — В ту ночь, когда я пришел в твою квартиру, когда ты заставила меня страдать, я решил, что никогда не буду иметь с тобой ничего общего.
— Я поняла это, — кивнула Сэлли.
— Единственным моим оправданием может быть только то, что я был не в своем уме от переживаний. Меня так сильно влекло к тебе! — Он схватил ее руку. — Но позже, когда мы занимались любовью, я понял, почему ты остановила меня тогда. Это был вполне объяснимый страх невинности…
Зак пытался заставить ее вспоминать то, о чем она хотела забыть. Сэлли вырвала руку.
— Ничего подобного! Я поймала наше отражение в зеркальной двери шкафа, и это напомнило мне о том, что я нахожусь в старом любовном гнездышке моего отца. Он милостиво подарил его мне по просьбе мамы после того, как заставил ее продать наш фамильный дом. Я ненавидела ту квартиру. В первую неделю после моего переезда туда телефон разрывался от звонков женщин, которые хотели связаться с отцом. Я сменила номер, сделала ремонт, заменила всю мебель. Но квартира все равно продолжала оставаться в моих глазах тем, чем была, напоминая мне о неверности мужчин. Это любовное гнездышко оказалось весьма подходящим для твоих планов.
— Боже мой! — воскликнул Зак. — Это становится все ужаснее и ужаснее. Но говорят, признание облегчает душу, и ты должна позволить мне договорить, Сэлли. — Он крепче обнял ее. Его лицо было полно мрачной решимости. — Я и не собирался встречаться с тобой после той ночи, но, когда Ал и ты вошли в ресторан на следующий вечер, я обезумел от ревности — впервые в жизни! Мне хотелось оторвать ему голову, но он вел себя достойно и вежливо; а ты не обращала на меня внимания, а потом преднамеренно оскорбила.
— А ты чего хотел? Медали?
— Я серьезно, Сэлли. Я был так зол на тебя, а поэтому решил обратить нечестность твоего отца против тебя. Я понимал, что был тебе небезразличен, а каким путем добиться тебя, мне было все равно. В результате я повел себя бесчестно, и мне очень стыдно за это. И хотя горько сожалею о той боли, которую тебе причинил, я никогда не пожалею о том, что занимался с тобой любовью. Это было самое удивительное и незабываемое событие в моей жизни и всегда таким будет. Я люблю тебя и хочу жениться на тебе. И решил сделать тебе предложение задолго до того, как узнал о ребенке.
Имея перед собой пример своих родителей, Сэлли так долго не верила в любовь, что не могла сразу поверить Заку.
— Хм! — фыркнула она. — Может, ты обманываешь меня… Ты ворвался сюда и, когда понял, что я беременна, оскорбил, а потом потребовал, чтобы я вышла за тебя замуж. Почему я должна верить тому, что ты говоришь сейчас? Помню, как ты говорил мне, что ты против всяких обязательств и не собираешься жениться. Так что извини, но в твое превращение в сладкоголосого мужа трудно поверить.
— Ты мне не веришь? Но, Сэлли, если бы ты дала мне хоть один шанс доказать, как я люблю тебя… Я не буду принуждать тебя заниматься любовью, как делал это раньше, хотя мне будет чертовски трудно ждать. Ты мне очень нужна. Ты проникла мне в душу так, как ни одна другая женщина.
Ошибка с его стороны. Упоминание о других женщинах вернуло Сэлли к реальности. Образ Марго встал перед ней. Она взяла свою чашку чая и сделала глоток.
— Что касается других женщин… Марго, например. Ты, наверное, принимаешь меня за идиотку, Зак. Ты пытался овладеть мной в понедельник, затащил ее в свою постель во вторник и шантажом заставил меня заняться сексом на следующую после этого ночь.
Сэлли следила за тем, какую реакцию вызовут ее слова. Зак напрягся, кровь отлила от его лица. Оно стало серым, а он сразу как-то постарел…
— Неужели ты такого низкого мнения обо мне?
— Я это просто знаю, — резко сказала она.
— Я никогда в жизни не занимался сексом с Марго. Между прочим, ты — единственная женщина, с которой я вступил в интимные отношения после более чем годичного воздержания, — возмущенно заявил он.
«Похоже, он говорит искренне, — горько подумала Сэлли, — но как в это поверить? Чтобы Зак, необыкновенно сексуальный мужчина, воздерживался больше года…»
— Я нашла ее черную эластичную ленту для волос, клипсы и духи в шкафу в твоей ванной. Так что не утруждай себя враньем.
На мгновение он замолчал, нахмурившись, потом откинул назад голову и улыбнулся во весь рот.
— Так вот почему в ту последнюю ночь, когда мы были вместе, ты превратилась из моей Салмакиды, из любовницы о которой можно было только мечтать, в ледышку! — произнес он. Отобрав у Сэлли чашку, он поставил ее на стол, обнял за талию и притянул к себе.
— Что ты?.. — только и сумела сказать Сэлли, потому что он поцеловал ее с такой жадностью и страстью, что у нее перехватило дыхание. — Прекрати, Зак, — выдохнула она, толкая его в грудь. — Отстань от меня!
