— Эмма устала, ей нужно домой. Мы все увидим по телевизору. Ты услышишь, как мы чокаемся бокалами за ваш успех.
— Как жаль, — искренне огорчился Трэвис. — Их пребывание здесь сделало бы вечер идеальным, особенно когда все узнают наши новости.
Трэвис планировал завершить вечер объявлением об их помолвке.
— Лучше я сделаю это, когда получу первую награду, — задумался он, — на тот случай, если других не будет.
— Ты знаешь, сколько их должно быть, — сказала Шарлин. — Это будет твой вечер.
Его вечер в любом случае. Его семья начала съезжаться за два дня до события. Эймос, Джанин, его жена, и Фрейя обедали с ними. Шарлин была поражена выражением гордости и удовлетворения на лице Эймоса.
«Наконец он получил от отца то, что хотел, — подумала она. — Ну, почти получил. Не позволяй чему-либо все испортить».
Ее вечернее платье было из великолепного темно-синего бархата, с тугим корсажем и длинной струящейся юбкой. Трэвис помог ей застегнуть молнию.
— Мне нравится синий цвет, — заметил Трэвис. — Это прекрасно подойдет к платью. — Он показал ей кольцо с бриллиантами и сапфирами.
— Позволь мне надеть его сейчас, — попросила она.
— Нет, мы же договорились, я дам его тебе, когда сделаю объявление. — Его глаза озорно блестели. — А до тех пор тебе придется быть терпеливой. — С этими словами он поцеловал ее.
— Я постараюсь. О, Трэвис, я надеюсь, сегодня ночью сбудется все, на что ты надеялся.
— Так и есть, если там будешь ты. Черт! Это еще что?
— Мой телефон. Погоди, я быстро от них избавлюсь.
— Чарли! — Это был голос ее деда. — Случилось нечто ужасное.
— Что? — еле выдохнула Шарлин, хотя знала ответ еще до того, как он заговорил снова.
— У бабушки был сердечный приступ, серьезный.
— О боже! — прошептала она.
— Ты приедешь? Она сказала, чтобы я не звонил тебе, поскольку у тебя это событие, но…
— Ну конечно, ты правильно сделал, что позвонил мне, — сказала Шарлин тихо. — Я прилечу ближайшим самолетом. В какой она больнице? Скажи ей, что я еду. И что я люблю ее.
— Что случилось? — спросил Трэвис, как только она отключилась.
— У бабушки был сердечный приступ.
— Тогда нам нужно побыстрее выбираться отсюда. Вечером есть рейс.
— Нам? Нет, Трэвис, ты не можешь ехать! У тебя церемония награждения, и все эти люди будут там, твоя семья, — запротестовала Шарлин.
Он уставился на нее:
— Ты серьезно думаешь, что я поставлю все эти вещи на первое место? Важнее тебя?
— Ты должен. Ты не можешь пропустить сегодняшний вечер, от которого ты так многого ждешь. Я знаю, ты бы поехал, если бы мог, и я ценю это. Но ты не можешь. Ты же понимаешь, что просто не можешь!
— Что я понимаю, — медленно произнес Трэвис, — так это то, чего я не замечал раньше. Я не понимал, зато я понимаю сейчас.
— Ты знаешь, что я права, — твердо произнесла Шарлин. — Это важный момент для тебя, и я не позволю тебе упустить его из-за меня.
— Тебе стоит собраться, пока я все урегулирую, — отрывисто бросил Трэвис и вышел из комнаты.
Складывая вещи в небольшую сумку, Шарлин полностью сконцентрировалась на том, что делала. Она боялась, что если даст своим мыслям выйти из-под контроля, то может сломаться. Трэвис говорил правильные вещи о своем желании поехать с ней, но он позволил ей отговорить себя легче, чем она ожидала. И вот каково было положение вещей между ними. Она говорила себе, что готова обосноваться на втором месте, но она не ожидала, что реальность окажется такой жестокой.
Шарлин переоделась в подходящую одежду, взяв с собой лишь необходимый минимум на смену. Когда она вышла, Трэвис сидел за столом и торопливо что-то писал.
— Все улажено, — сообщил он, убирая бумагу в карман. — Я позвонил в аэропорт и забронировал тебе билет. Рик отвезет нас.
— Нас? — переспросила Шарлин.
— Я еду, чтобы проводить тебя.
Он открыл дверь, пропуская ее вперед, прежде чем она начнет возражать. Она была поражена, насколько холодными и деловыми стали его манеры. Это был практичный мужчина, который справляется со своими эмоциями, отбросив их в сторону, готовый преуспеть в главных вещах в своей жизни. Холодок пробежал по ее спине.
Машина уже ждала их. Оказавшись внутри, она уронила голову на руки и застыла. Трэвис обнял ее, но она мягко высвободилась. Шарлин чувствовала себя одинокой, потому что он не был частью ее мира. Как бы он ни притворялся.
Через несколько мгновений они расстанутся. Она вернется в свой мир, он — в свой, и кто знает, встретятся ли они еще когда-нибудь? В тот момент она в этом сомневалась.
Теперь вся ее оставшаяся жизнь будет бесконечно тянуться, пустая оттого, что она его потеряет. Еще более пустая, потому что он больше не будет мужчиной, которого она любила и которому верила.
Трэвис помог ей выйти из машины и сказал Рику:
— Подожди меня на стоянке, я ненадолго.
Все ближе и ближе подступал момент истины. У столика регистрации она показала свой билет, получила посадочный талон и повернулась, чтобы попрощаться. Но Трэвис не смотрел на нее. Он наклонился к столу регистрации, показывая еще один билет и получая посадочный талон.
— Трэвис, что…
— Ты на самом деле думала, я позволю тебе улететь одной, да? — спросил он.
— Но ты не можешь… Премия…
— Им придется обойтись без меня, — твердо сказал Трэвис.
Радость и ужас боролись в ней: радость от его великодушия, ужас — от его жертвы.
Пока она пыталась найти опору, он подгонял ее вперед, не терпя никаких возражений, и к тому времени, как она смогла мыслить ясно, они были уже в зале вылета.
— Трэвис, как ты…
— Когда я покупал тебе билет, я и себе купил заодно. Потом я позвонил Рику и рассказал, что делать. Должно быть, он уже на полпути к городу.
— Но ты сказал ему…
— Ждать на парковке, да. Но это было лишь для того, чтобы обмануть тебя, чтобы ты ничего не заподозрила до тех пор, пока не будет слишком поздно.
— Трэвис, пожалуйста, будь благоразумен. Твои боссы будут в бешенстве…
— Ну и пусть! — легко ответил Трэвис.
— Твоя семья…
— Я позвонил Дариусу. Он сказал, я поступаю правильно, и объяснит положение вещей остальным.
— А твой отец?
— Я позвоню ему отдельно. На самом деле я сделаю это прямо сейчас.
Его намерение опередил телефонный звонок. Это был Эймос, говоривший так громко и резко, что Шарлин могла его слышать на расстоянии нескольких дюймов.
— Ты из ума выжил? — бесился Эймос.
— Отец, мне жаль, что ты все узнал подобным образом, но у меня не было выбора.
