Лена посмотрела на Глорию. Эйвери и Джона взглянули друг на друга. Они собирались присоединиться к коктейльной вечеринке на пляже.
— О, дорогая, я понимаю, что ты имеешь в виду.
— Да, — пробормотала Эйвери, — опять это «хорошо и чудесно».
— И она в таком состоянии с тех пор, как уехал Люк? — спросила Глория.
Джона поморщился:
— О да. Все две недели слышим «хорошо и чудесно».
Глория недовольно покачала головой:
— Мой сын идиот.
— Точно, — коротко поддакнула Лена.
Глория расстроенно посмотрела на Джону:
— Ты бы не мог вправить ему мозги? Он тебя послушает.
Джона пожал плечами:
— К сожалению, Глория, некоторые вещи мужчины должны решать сами.
— Когда он должен был прилететь? — спросила Лена.
— Шесть часов назад, — ответила Глория. — Его рейс задержали в Сингапуре. Я ему говорила, чтобы он взял билеты на более ранний рейс, чтобы свести к минимуму все неожиданности. — В ее голосе звучало неодобрение и беспокойство. — Думаю, к этому времени он должен был уже приземлиться.
Клаудия вышла из кухни, подол красного платья развевался вокруг лодыжек.
— Все готовы?
— Вы, ребята, идите вперед, а я подожду Люка, — предложила Глория.
— Хорошо. — Клаудия широко улыбнулась, не позволяя его невидимому присутствию нарушить ее душевное равновесие.
За последние две недели ей удалось собраться с силами, она отлично чувствовала себя и не собиралась позволять его неотвратимому приезду заглушить радость от вечера, над которым они все хорошо потрудились. Пусть даже она вот-вот готова сорваться, так сильно напряжены нервы.
Где он?
Весь день она была натянута как струна, желала, чтобы он наконец оказался здесь. Бросала невпопад нескладные приветствия, будто ничего особенного не происходило.
И вроде не страдала от неразделенной любви, как девчонка, ждущая принца на белом.
— Идите и веселитесь.
Эйвери, как всегда божественно выглядевшая в серебристо-сером платье, улыбнулась и взяла ее под руку:
— Пойдем выпьем.
Люк смотрел на чертовы часы в машине, которую взял напрокат. Черт побери, уже на час опаздывает. Он проклинал состояние дорог и непредвиденные остановки, вызванные дорожными работами, и авиакомпанию, фирму предлагающую машины напрокат, которая перепутала его заказ.
Казалось, все сговорились не дать ему попасть в «Тропические ночи» вовремя.
Его мать, всегда необычайно пунктуальная, была бы недовольна. А Клаудия? И гадать нечего, будет шипеть на него.
При одной только мысли, что он ее снова увидит, равно сердитой или нет, сердце начинало биться быстрее. Он две недели, как одержимый, думал только о ней. В голове все время возникали воспоминания об их последней ночи.
Он не жалел, что прошло напряжение и томление, но скучал по ней.
Боже, как он скучал по ней!
Десять лет в Великобритании, и она совершенно ушла из его памяти. Три месяца в Лунной бухте с ней, и он не мог думать ни о чем другом, кроме нее.
Нервничал, как подросток на первом свидании.
Не знал, что ожидать, сказать. Он только знал, что возвращается, увидит ее снова. Это единственное, светлое событие за две бесконечные недели, проведенные в кабинете. Теперь все это потеряло для него привлекательность.
Он знал: это последствия смены часовых поясов и адаптация к паршивой лондонской погоде, необходимости носить костюм и галстук. Он выпал из привычной колеи, и теперь придется стараться изо всех сил, чтобы вернуться. Но он не мог объяснить, как получение самого большого в истории его фирмы заказа — огромная удача — могло сделать его таким… унылым.
Насколько работа над низкобюджетной рекламной кампанией Джоны принесла ему больше удовлетворения и радости, чем показушная мультидолларовая работенка, на которую он потратил несколько месяцев своей жизни.
Картины возвращения в Лунную бухту, в кабинет с окнами на Тихий океан, в нескольких минутах от пляжа с превосходным мелким белым песком, постоянно возникали у него в голове. Их нельзя было стереть.
Несколько месяцев назад его заботило только состояние снега на лыжном курорте в Сент-Морице. А теперь он вдруг обнаружил, что истосковался по солнцу и серфингу.
Вдали показался еще один дорожный рабочий со стоп-сигналом. Люк расстроенно провел рукой по волосам, потер гладковыбритую щеку и сбавил газ. Ему вспомнилась Клаудия.
Дорожный рабочий со скучающим видом стоял на обочине и поворачивал знак, предписывающий замедлить скорость, во все стороны. Люк, не обращая внимания, быстро нажал на газ.
— Все превосходно, тебе не кажется? — спросила Эйвери, обнимая Клаудию, посматривавшую по сторонам.
Та кивнула:
— Все выглядит чудесно.
И это правда. Они с Эйвери смотрели на береговую линию, где аллея из пальм, волшебно освещенная гирляндами, выходила на пляж.
Джаз-банд играл на временной деревянной платформе, сооруженной на пляже. Она была достаточно большой, чтобы на ней могли еще и танцевать, и многие уже плясали. Атмосфера была дивной, шикарные парочки танцевали под тягучие звуки саксофона на фоне красноватого океанского заката, как сахарные фигурки на торте.
Красная ковровая дорожка, по краям которой пламенели фонари маори, образовала проход от берега к спа. Другая шикарная ковровая дорожка, освещенная факелами, вела к ближайшему роскошному тенту, сулившему еще более заманчивые увеселения.
На вечеринку прибыли представители туристических агентств и влиятельных турфирм, это вселяло уверенность, что скоро новые роскошные номера будут заняты.
Блестящая идея Эйвери объединить деловой ланч с вечеринкой для тех, кто собирал деньги на восстановление территории после урагана, привлекла много местных жителей. Цены на престижные услуги всего курортного комплекса были объявлены, и жители Лунной бухты принарядились и приготовили кошельки.
И все это было приправлено тем, чего не купишь ни за какие деньги. Шумом океана, нежными прикосновениями морского бриза. Погода всегда предлагала загадки, но даже она была укрощена необычайными организаторскими способностями Эйвери. Эта зимняя ночь в Северном Квинсленде выдалась ясной, свежей и звездной. Растущая луна освещала горизонт оранжево-розовыми тонами, первые звезды на бархатном вечернем небе сверкали, как бриллианты.
Устав за прошлые месяцы разрушать, бог погоды отдыхал и улыбался.
Не хватало только Люка.
— Я бы сама не справилась и с половиной работы. — Клаудия возвращалась к реальности от мыслей, омрачавших праздник. — У тебя фантастический нюх на детали.
