Зато с выбором драгоценностей долго возиться не пришлось. У Клэр всего-то и было, что одно-единственное ожерелье из дымчатых топазов, подаренное родителями на восемнадцатилетие, да серебряные часы на браслете, которые Маркос купил ей в Афинах.
Ну и еще, само собой разумеется, обручальное кольцо. Клэр вытянула руку, ловя бриллиантом луч света из окна. Жаль, она не сумела уговорить Маркоса преподнести ей что-нибудь попроще, лучше всего простой тоненький ободок без камня. Конечно, по меркам того общества, в котором ей предстояло жить, это кольцо никак нельзя было назвать претенциозным, но, на взгляд Клэр, его несомненная дороговизна граничила с безвкусицей.
Она так и стояла, задумчиво глядя на игру разноцветных солнечных зайчиков на стенах, когда из душа выскочил Маркос.
— А я думал, ты давно ушла.
— Сегодня же твой день рождения, а не мой, — отозвалась Клэр. — И гости придут, чтобы повидать тебя, а не меня.
— Вот и ошибаешься. Главной приманкой будешь ты. Добрая половина явится лишь затем, чтобы поглядеть на женщину, которая удостоилась моего выбора.
Вот только возможности выбирать у тебя-то и не было, печально подумала Клэр.
— У меня на родине это называют смотринами, — пошутила она.
Маркос сощурился.
— Теперь твоя родина здесь.
— Нет, здесь я просто живу, — возразила Клэр. — Я сохранила британский паспорт.
— Учитывая, что твой отец был греком, тебе не составит труда получить греческое гражданство.
— При условии, что я хочу стать гражданкой Греции.
Маркос перестал застегивать пуговицы светлой шелковой рубашки и с досадой воззрился на жену.
— У тебя отец — грек, муж — тоже. Так почему бы тебе не хотеть?
Признаться, до этой секунды Клэр не задумывалась о гражданстве, поэтому ей было трудно выразить свои чувства связно и доходчиво.
— Понимаешь, мама ведь англичанка. Я воспитана в английских традициях. И не могу просто так взять и повернуться спиной к двадцати пяти годам моей жизни.
— Думаешь, я прошу тебя это делать?
— А разве нет? — спросила она. — Знаешь, я не ощущаю себя гречанкой. Ни в каком отношении. Откуда вдруг такая уверенность, что я мечтаю принять греческое подданство?
— Ты могла бы сделать это хотя бы в память об отце. Останься он в живых, ты была бы самой настоящей гречанкой.
— Кто знает.
Маркос раздраженно тряхнул головой.
— После рождения ребенка семья Никоса была бы вынуждена признать этот брак. Ты ведь не знаешь наших традиций, а я в них вырос.
Клэр решила прекратить спор. Но точку в разговоре поставить все же было надо.
— Я остаюсь британкой, — твердо заявила она. В черных глазах Маркоса сверкнула сталь.
— Ты, разумеется, вольна поступать как тебе угодно, но наши дети получат отцовское гражданство и национальность.
Он повернулся к ней спиной и продолжил одеваться. Клэр молча смотрела, как Маркос снимает с вешалки один из своих излюбленных серовато-жемчужных костюмов, что сидели на его мускулистом теле точно влитые. И зачем, спрашивается, она так горячилась? Неужели нельзя было сказать все то же спокойнее, без накала страстей? Но суть остается сутью. Помимо всего прочего смена гражданства была сродни пощечины, нанесенной ею своей матери.
Правда, с детьми все будет по-иному. Разумеется, они выучатся говорить по-английски, но родиной станут считать Грецию. С этим придется смириться.
Когда Маркос и Клэр спустились вниз, гости уже начали собираться. За следующие полчаса столько незнакомых людей поцеловали Клэр в обе щеки, что она и счет потеряла. Все с плохо скрытым любопытством разглядывали новую хозяйку «Орестиос». Интересно, гадала Клэр, что бы они сказали, узнай, кто она на самом деле.
До чего же приятно было увидеть среди всей этой толпы знакомое лицо! Клэр искренне обрадовалась Спиро.
— Почему вы так давно к нам не заглядывали? — попеняла она, отводя его в сторону. — Мы уже почти две недели как вернулись!
— Да меня самого в стране не было. Я только два дня назад приехал, — ответил Спиро. — И только вчера вечером узнал ошеломляющую новость.
— Сильно удивились? — спросила Клэр, слегка побаиваясь ответа.
Он ободряюще улыбнулся.
— Маркос уже до того рассказал мне о ваших правах на состояние Стефанидесов и о том, что собирается исправить совершенную несправедливость. Теперь Никос может спокойно спать в могиле. — Спиро посмотрел на нее испытующим взглядом. — Вы счастливы?
— Ну конечно, — отозвалась Клэр. — А кто не был бы счастлив, получив столько благ сразу?
Лицо Спиро слегка помрачнело.
— Но вы, надеюсь, питаете к Маркосу хоть какие-то нежные чувства?
— Безусловно, — кивнула Клэр, которой очень хотелось сказать ему правду. — Я бы ни за что не вышла замуж, не питая к будущему мужу совсем никаких чувств. А как вы? — поспешила она сменить тему. — Еще не нашли девушку своей мечты?
В глазах его зажглись так хорошо знакомые ей лукавые огоньки.
— Ну, поскольку девушка моей мечты ушла к другому, придется начинать поиски заново.
— Бывают, знаете ли, кандидатуры и похуже Элеаны, — пробормотала Клэр.
— Действительно, — с неожиданным энтузиазмом согласился Спиро. — Я ее часто вспоминал за эти недели. — Молодой человек огляделся по сторонам. — А она сегодня здесь?
— Где-то здесь. — Неужели и Элеане наконец улыбнется счастье? — Ищите ярко-фиолетовое платье. Хотя ярких платьев тут нынче в избытке, — шутливо добавила она. — Похоже, я здесь единственная птичка с тусклым оперением.
Спиро подчеркнуто восхищенным взглядом окинул ее сверкающие глаза, изящные алые губы, точеный носик и каскад блестящих золотистых локонов.
— Ваше оперение не может быть тусклым. Вы всегда прекрасны. Маркос — счастливчик!
Интересно, а сам-то он так думает? Клэр невольно вздохнула, и тут же сердце ее оборвалось: в нескольких шагах показалась пара, столь увлеченная друг другом, что не замечала никого вокруг. Сабрина была сегодня особенно хороша в облегающем платье цвета морской волны. Она завлекающе поглядывала огромными черными глазами на Маркоса, а тот, казалось, только о том и мечтал.
Конечно, Клэр и сама могла бы догадаться, что без Сабрины вечер не обойдется. Еще бы, давняя подруга Олимпии, не говоря уж о Маркосе. Вот, кстати, любопытно, насколько тесной была их дружба?
— А между Маркосом и Сабриной что-нибудь было? — не подумав задала она Спиро сей животрепещущий вопрос.
Тот замялся.
— Боюсь, на это в состоянии ответить лишь сам Маркос.
— Да, разумеется. — Клэр уже жалела о своей несдержанности. — Простите, Спиро, мне не следовало спрашивать.
