Ее сердце переполняла любовь к этому человеку. Однако все было не так-то просто. Как всегда.
Да, Этан здесь, но любит ли он ее?
Он должен сказать сам. Эти слова нужнее всего на свете.
Стараясь скрыть волнение, Тамара сделала шаг к Этану и взяла его за руку:
— Это взаимно. — Его приезд говорит сам за себя. Но чтобы двигаться дальше, между ними не должно быть недоговоренностей. — Знаешь, почему я выбрала для новой жизни именно это место?
Он провел пальцем по ее щеке, по подбородку и положил руку на плечо. Как всегда, ей было приятно его прикосновение.
— Когда мы были здесь, ты сказала, что здесь чувствуешь себя в безопасности. Теперь я понял. Тебе нужна защита.
— Правда? Ты понял? — Тамара пристально смотрела ему в лицо, надеясь найти подтверждение его словам и боясь не найти. — Мне действительно требовалась защита, когда обнаружилось, что у Ричарда есть ребенок. А ты…
Тень пробежала по его лицу, глаза из синих превратились в черные.
— Мне очень жаль.
— Почему ты меня тогда оттолкнул?
Этан стиснул ее плечо, потом отпустил, отвернулся и запустил пятерню в шевелюру.
Ему было стыдно.
Этану Бруксу, человеку, который имел все, было стыдно!
Он глубоко вздохнул. Потом еще раз. И наконец повернулся к ней:
— Я не хотел тебе этого рассказывать…
Этан боролся с собой. Она видела, как играют желваки на его скулах, как сурово сжаты губы. Похоже, не у нее одной тяжелый груз прошлого.
— Расскажи. Друзьями-то мы являемся в любом случае.
Он вскинул голову:
— Я, черт возьми, хочу быть не просто другом. Я хочу…
— Тогда дай нам шанс. — Тон ее смягчился, она погладила его по щеке.
Этан опять взлохматил волосы. Выглядел он совершенно очаровательно.
— Я никогда и никому этого не рассказывал.
Странно, что может его так смущать? Тамара ждала.
— В тот день в «Амброзии» я сильно ревновал. Меня взбесило, что ты все еще не забыла Ричарда.
— Но я не…
— Так это было или не так, все равно мне нет прощения за то, что я тебя обидел. Я распоясался потому, что ситуация выходила у меня из-под контроля. А я это очень не люблю.
— Ты бизнесмен, притом успешный, так что все понятно.
Этан покачал головой:
— Причина в другом. — Он замолчал. Она поняла, что он готовится сказать что-то очень важное. — Мать бросила меня, когда мне было пять лет. Потом меня перекидывали из одной приемной семьи в другую. И в тринадцать лет я оказался на улице.
Ее сердце сжалось от сочувствия.
— Я и понятия не имела. Мне очень жаль.
Его губы скривила горькая улыбка.
— Мы творили много… непростительного. Совсем никакой романтики, да?
— Зато честно.
Что до романтики, так она еще будет — Тамара в этом не сомневалась. А вот то, что он ей открылся, дорогого стоило. Значит, у них есть будущее. Да еще какое!
Этан всмотрелся в ее лицо.
— Я не рассказывал тебе об этом потому, что хотел дать нам второй шанс. — Он поддел ее подбородок. — Ты веришь во второй шанс?
— И ты еще спрашиваешь?
Да она готова была во все горло заорать о своем согласии, если бы не боялась, что ее арестуют за нарушение порядка.
Тамара протянула ему руку:
— Пойдем пройдемся.
— Это не совсем тот ответ, на который я надеялся.
Она улыбнулась. Лицо ее светилось от любви, и у Этана округлились и еще ярче засияли глаза.
— Мне очень многое надо тебе сказать. Но пойдем куда-нибудь, где поспокойнее, — предложила Тамара.
Он оглянулся вокруг и удивленно поднял брови:
— Да где же спокойнее? Ближайшая пара в двадцати ярдах от нас.
Она возразила:
— Поверь мне, есть места спокойнее.
Она взяла Этана за руку. Он сразу переплел свои пальцы с ее, и она вздохнула. Все правильно.
Тамара привела его в дальний угол сада и показала на молодой кипарис:
— Я на этой неделе приходила сюда несколько раз. Кажется, мне здесь лучше всего думается.
Этан вздернул брови:
— Неужели ты тоже была здесь?
Он очень нежно поцеловал ее в губы и в глаза. Она села на траву и похлопала ладошкой рядом с собой, приглашая его.
— Я кое-чего не могу понять, — заметила Тамара. — Такое впечатление, что в этой стране каждый второй желает предсказать мою судьбу. Даже массажистка попыталась заглянуть в мое будущее.
Этан сидел рядом и посмеивался:
— Ну и что тебе предсказали? Впрочем, по зрелом размышлении я понял, что не желаю знать, как ты в ближайшем будущем увлечешься высоким, смуглым, темноволосым красавцем. — Он подмигнул и улыбнулся такой хулиганской, такой родной улыбкой, что Тамара бессознательно потянулась к нему.
Согнув колени, она положила на них подбородок и стала смотреть на Тадж-Махал, который в сумерках казался сделанным из слоновой кости.
— Я так много передумала за эту неделю, что теперь, пожалуй, и сама могу довольно точно предсказать свое будущее.
Молодая женщина сидела здесь подолгу, размышляя о своей жизни. Она понимала — чтобы построить будущее, которое будет лучше и ярче прошлого, необходимо учесть все ошибки.
Здесь Тамара чувствовала себя в безопасности, но, охваченная неослабевающим беспокойством, все-таки не обрела мира в душе. И не в том дело, много или мало она над этим думала.
Она знала почему.
Причина сейчас смотрела на нее синими глазами.
— Ну, давай. Говори прямо. Какое будущее ждет Тамара Рейн? — поторопил Этан.
Но именно теперь, когда настал момент истины, она засомневалась.
Неужели действительно что-то может получиться?
Тамара пожала плечами и еще крепче обхватила колени.
— Мое будущее в Индии. Здесь до меня не дотянутся щупальца желтых газет. Кроме того, я могу стать внештатным сотрудником какого-нибудь глянцевого журнала…
— Твое возвращение к карьере — это великолепно, но меня интересуешь ты. Так какое будущее уготовано тебе?
Ах вот что ему надо.
Молодая женщина глубоко вздохнула и пересела так, чтобы видеть лицо Этана. В угасающем свете, в тени нависших ветвей, разобрать выражение его лица было трудно. А ей очень этого хотелось.
Этан приехал, но не сказал того, чего она ждала. Да и в момент встречи особых чувств не выказывал.
Рискнет ли она сердцем еще раз? Справится ли с боязнью потерять любовь всей своей жизни?
— Полагаю, кое-что в моем будущем зависит от тебя, — наконец сказала Тамара. — В лице Этана ничего не изменилось, не дрогнул ни один мускул. — На прошлой неделе я произвела полную переоценку ценностей и единственное, о чем сожалею, так это о том, что при отъезде из Мельбурна была не совсем честна с тобой.
