— Ого! — негромко воскликнул Бен, от изумления еще сильнее прижав к себе мягкое податливое тельце. — Кажется, мы не вовремя.
Джуди пискнула:
— Ты раздавишь меня! — Но не сделала никакой попытки освободиться — видимо, исключительно потому, что целиком была занята созерцанием куртуазного общения пожилой пары.
Бен первым спрыгнул с лошади и, вытянув руки, словно маленького ребенка снял Джуди с головокружительной высоты конского крупа. Обеспокоенно посмотрел, как она пробует стать на травмированную ногу, и облегченно вздохнул — криво, косо, хромая, но самостоятельно ступать она могла. Он тут же подтащил к невезучей наезднице большой куб прессованной соломы — сесть, и второй — подложить под больную ногу, и повернулся к резвящейся пожилой паре:
— Здравствуйте! Как приятно вернуться!
Тучный Н* подскочил от зычного голоса, как воздушный шар:
— Господи, Бен! Ты уже здесь?.. Если бы ты знал, что сейчас произошло! Я до сих пор в шоке!
— Не преувеличивайте, — смеялась зардевшаяся Рахель, — ничего не случилось!
— О, дорогая моя, — Н* нежно пожал тонкую лапку, — вы просто моя спасительница! И не отпирайтесь!.. Скромничает! — пояснил он заинтригованной Джуди.
— Да что случилось?
— Ничего особенного… — Решительная Рахель потихоньку освободила руку от восторженных пожатий. — Просто мошенник, владелец фермы, попытался обжулить нашего дорогого H*, а я это заметила и помешала. Ничего особенного.
— Да, я иногда бываю несколько рассеянным, — признался работник искусства, — особенно когда чем-либо увлечен. Вот как сегодня — это было великолепно! — Он вновь загорелся, обвел группу просветленным взором, выискал в нагромождении соломенных кубов переплетенные руки и ноги своих обнимающихся моделей и возбужденно засмеялся: — Давно у меня не получалось столь удачной и выразительной композиции! Ребята просто великолепны!.. И это опять-таки ваша находка, дорогая! Ай да глаз! — Он опять поклонился зоркой секретарше. — Что бы я без вас делал?
Рахель вежливо улыбнулась в ответ, а фотограф вдруг забеспокоился:
— Действительно, что я буду без вас делать?.. Нет, так дело не пойдет!.. Без вас я ничего не смогу сделать! — Он посерьезнел, задумался, потом твердо взял даму под локоток. — Нам нужно кое-что обсудить, госпожа Дан! Наедине! — Свирепый взгляд на Бена.
Тот ехидно посмотрел на решительного друга:
— Что ж, если вы закончили съемочный день, то мы можем разойтись по домам, не так ли? Я подвезу вас, — обратился он к травмированной спутнице.
Джуди моментально вспыхнула — он не спрашивал разрешения, он просто констатировал факт, как будто у нее нет собственного мнения, как будто она — его собственность! Вот нахал! Вот до чего доводят поцелуи в лесу! Дай палец — откусит руку!
Но, с другой стороны!.. Лихая амазонка взглянула на сильную, подтянутую фигуру, вспомнила сладость жадных, умопомрачительных поцелуев и четко, как при постановке диагноза, поняла, что хочет его. Хочет всем своим существом, всем своим девичьим телом, всей истосковавшейся по глубокому чувству душой. Поняла — и струсила. Как всегда, черт возьми, но что же ей с собой, дурой, делать?! И… кроме того, надо поставить его на место! И себя заодно!
— Э… Но я не могу оставить «пежо» брата на этой разбойничьей ферме! — залепетала она, презирая себя за трусость и за безотчетное стремление делать все вопреки. Даже вопреки самой себе. — Я могу сама вести машину — ведь там автоматическая коробка передач, и левая нога мне не нужна.
Бен продолжал сверлить ее огненным взглядом, и перезрелая девственница испугалась еще больше:
— И… я хочу немного отдохнуть дома… Одна… Нога болит, надо ее перебинтовать… — Она поспешно отвела глаза от высокой, напрягшейся как струна фигуры и, прихрамывая, сделала два шага к спасительной машине. — Я поеду домой, а вы отвезете всех в гостиницу, так?
— Так, — скрипнул зубами Бен и отошел.
Даже со спины было видно, как он зол.
Трусиха! Пуританка паршивая! Девственница! А еще играет в вакханку!.. А он-то мечтал о сказочной ночи, кретин! Ну и черт с ней!
— Эй, ребята! Голливуд! Хватит целоваться! Съемки кончились, поехали!
Джуди поставила любимый «пежо» под древней разлапистой пихтой, прихрамывая, проковыляла к дверям домика и остановилась на пороге, оглянувшись по сторонам. Господи! Только четыре дня прошло, как она впервые заглушила разгоряченный мотор на этом же самом месте, под этой же старой, осыпающейся длинными желтыми иголками пихтой в надежде выспаться и отдохнуть от людей — и сколько всего приключилось за эти короткие четыре дня!
Уф!
Она коротко вздохнула и ушла к себе в комнатку — вытянуться, наложить эластичный бинт на ноющую лодыжку и хоть чуть-чуть полежать — кто его знает, что случится дальше? Господи! Живешь ведь как на вулкане!.. Интересно, как она расскажет обо всем Майклу? И маме? Нет, маме не надо…
Но ничего — ровно ничего! — не произошло до самого вечера. Джуди немного подремала под теплым пледом на мягкой удобной кровати, потом понежилась в джакузи — одна-одинешенька наконец-то! — и немного поплавала в хрустальной воде маленького бассейна — тоже одна! Нога совсем прошла и даже не ныла, и душа после пережитого потрясения тоже почти успокоилась. Американка вытянулась на упругом матрасике бассейнового шезлонга и почувствовала себя кинозвездой, расслабившейся на собственном уютном атолле в Тихом океане, или арабским шейхом, вкушающим тихие радости жизни в скромном семизвездочном дворце в Дюбае. И то и другое было неплохо. Потом она закуталась в мягкий махровый купальный халат, как Афродита в морскую пену, насухо, как велела мама, высушила волосы и уселась пить чай на деревянную террасу перед домом. В гордом одиночестве. Вот так. Ей никто не нужен!
Смеркалось. Солнце уже закатилось за лесистый горный кряж, обрамляющий долину справа, и он выглядел черным и уродливым. По сравнению с ним яркое голубое небо, по-прежнему освещенное золотыми лучами, казалось ясным и безмятежным, будто два дня подряд не было тяжелых пенящихся туч, пронизывающего ветра и холодного хлещущего дождя.
Напившись чаю с хрустящими золотыми баранками, Джуди переоделась в спортивный костюм и предприняла поход, запланированный еще на первый день пребывания в незнакомой местности. А именно — обозрение этой самой местности с целью познания и, при необходимости, покорения ее. Собственно, такой поход она уже один раз совершила — с умницей-Беном, перед той памятной ночью, но тогда ее больше интересовала не окружающая среда, а незаурядный спутник, и потому красоты природы прошли незамеченными. Теперь надо восполнить упущенное.
