Форд внимательно смотрел на свою жену. Он никогда не уставал смотреть на нее. Ему казалось, что она становится моложе с каждым прожитым годом, счастье семейной жизни позволило ей не утратить детской непосредственности и живости воображения.
— Ты в этом уверена? — спросил он. — Ведь это предполагает серьезные изменения, и поначалу будет нелегко. И детям придется привыкать.
Мелани кивнула, радуясь тому, что он наотрез не сказал «нет».
— Я знаю. Поверь мне — это не прихоть. А наших детей я люблю… не выразить словами, как сильно. И они всегда будут у меня на первом месте. Но… — Она замолкла, подбирая убедительные аргументы. — Они понятия не имеют о том горе, с которым некоторые дети живут каждый день, и, слава богу, что не знают. Но если такие дети будут жить вместе с ними в одном доме, то наши собственные четверо детей вырастут лучшими людьми. Форд, я не хочу, чтобы они росли, не понимая того, что не всем повезло так, как им. Я… я помню, что чувствовала, когда была ребенком, и хочу отдать долг. Я хочу помочь обездоленным детям, дать им возможность быть желанными и любимыми. У нас громадный дом, так что мы вполне сможем обойтись без четырех гостевых комнат — мы ведь все равно редко ими пользуемся.
Форд сосредоточенно наморщил лоб.
— А как быть с уходом за столькими детьми? Им же нужно посвящать время и внимание. Я могу чаще бывать дома, но не постоянно, и я не хочу, чтобы ты одна этим занималась, Нелл. Тебе трудно пришлось, пока ты ухаживала за моей мамой, и, хотя дети — это совсем другое дело, тебе понадобится помощь.
— Я это знаю. Видишь ли, я поговорила на днях с Джанет. Ты ведь знаешь, что мы иногда обедаем вместе?
Форд кивнул. Он знал, что Мелани не теряла связи с их прежней домработницей, виделась с ней и на Рождество посылала подарки.
— Так вот. Тебе ведь известно, что ее муж умер в прошлом году, двое детей обзавелись семьями и уехали, с ней осталась одна дочка, у которой трудности в развитии, но она отлично умеет готовить и убираться в доме, как и ее мать. Я знаю, что Джанет очень хотела бы приехать сюда и работать экономкой, а дочка будет ей в помощь. Втроем мы прекрасно справились бы с хозяйством. У меня освободится время и для наших детей, и для приемных. Форд, все получится. Я знаю, что получится. Но ты тоже должен этого захотеть.
— А где Джанет с дочкой будут жить? Во флигеле, который мы построили для мамы?
— Тебе это не нравится?
— Нет, что ты. — Он запустил ладонь в волосы, как делал всегда, когда что-то обдумывал или был взволнован. — Но я должен детально во все вникнуть… Мы должны.
— Полностью с тобой согласна.
— Будут проверки, волокита и еще бог знает что. Нам придется сообщить подробности нашей жизни совершенно чужим людям, прежде чем мы получим разрешение.
— Я тоже это себе представляю, но… Форд, я хочу попытаться. Если ничего не выйдет, — она пожала плечами, — значит, так тому и быть.
У Форда на лице промелькнула улыбка.
— Нелл, я знаю тебя — ты ни за что не отступишь, раз для тебя это так важно, да? — Он наклонился к ней и коснулся рукой ее щеки. — То, что важно для тебя, важно и для меня — и ты это знаешь.
Когда он вот так на нее смотрит, то единственное, чего она хочет, — это утонуть в его объятиях. Но она довольствовалась тем, что сжала ладонями его лицо и крепко поцеловала.
— Значит, я могу навести необходимые справки?
Форд поднес к губам ее левую руку и коснулся пальца с обручальным кольцом.
— Мы будем заниматься этим вместе. О’кей?
— О’кей, — прошептала в ответ Мелани. Как же она его любит!
Социальные службы приняли их весьма благожелательно, однако, как и предполагал Форд, без бюрократических проволочек не обошлось. Но к Рождеству они получили все необходимые документы и привезли на праздники детей, мальчика и девочку.
Дети успели настрадаться за свою недолгую жизнь и смотрели на всех взрослых с недоверием — а мальчик едва сдерживал злость, — но стоило Мелани увидеть эти испуганные личики, как она сразу их полюбила.
Вечером в канун Рождества Мелани села у кровати мальчика и рассказала ему историю маленькой девочки, которая чувствовала себя одинокой и всеми брошенной. Ребенок слушал, враждебно глядя на нее, но когда она сказала, что та маленькая девочка — она, куда-то исчезли недоверчивость и угрюмость, и он начал задавать вопрос за вопросом. А потом его собственная печальная история вылилась наружу. Дети в доме крепко спали, зная, что утром найдут в чулках подарки, а Мелани два часа разговаривала с мальчишкой, пока он не заснул.
Когда она спустилась вниз, Форд подвел ее к высоким окнам. Редкие снежинки падали на сверкающий белый покров, деревья вокруг дома завораживала своей белоснежной красотой.
— Новый мир, — прошептал Форд, прижимая к себе Мелани. — Вот чего я хочу для этих детей, Нелл. Я слышал, как ты разговаривала с мальчиком. Я знаю, что ты преобразишь его жизнь.
— Мы оба это сделаем. — От волнения у Мелани сел голос.
— Но ты в большей степени. — Он улыбнулся, целуя ее. — Нелл, у нас будет еще много рождественских чудес. Наша семья разрастается, и это замечательно. И все благодаря тебе, любовь моя. Все благодаря тебе. Чем я тебя заслужил?
— А я думаю о том же каждый раз, когда смотрю на тебя, — прошептала она. — Ты не отпустил меня, когда я ушла. Ты пришел за мной. Ты и не представляешь, что это для меня значило.
— Мы не позволим этим малышам уйти. — Форд посмотрел на жемчужное небо, с которого падал снег. — Нас ждет еще одно волшебное Рождество, моя любимая.
Так и произошло.
Совершившийся факт (фр.). (Здесь и далее примеч. пер.)
Хогманей — торжественная встреча Нового года в Шотландии.
