— Занятно?! — цепенея, спросил Лоренцо.
— Своего рода черный юмор, пожалуй. Не знаю, как ты, но лично я искренне рада, что мы с тобой снова друзья. Ты должен согласиться с тем, что у нас мало общего... исключая, конечно, постель. И то это явилось следствием обоюдного любопытства, повлекшего за собой несколько приятных мгновений. Знаешь, ни один взрослый человек не воспримет их всерьез.
Он стремительно приблизился к ней и стал внимательно ощупывать ее спину.
— Что ты?..
— Просто хотел найти заводной ключ у тебя на спине. Тогда бы я смог выключить тебя, потому как не успел я войти, а ты уже несешь всякий обидный вздор, — сухо сказал он.
Энжи вздрогнула.
— Может, если я выйду и войду снова, мы разыграем эту сцену по-другому, и ты выполнишь обязанности «хорошо выдрессированной жены»? — продолжил он.
— Чего ты ждешь от меня?
— Одного: будь самой собой.
— Не понимаю...
Нежно обняв жену за плечи, он вышел с ней на открытую галерею, тянувшуюся по всему периметру виллы.
— Забудь обо всем, дорогая. Это я виноват. Мне не следовало на такой длительный срок оставлять тебя одну.
Боже! Как ей хотелось прижаться к нему! Но она даже не позволила себе склонить голову ему на плечо.
— Честно говоря, мне было полезно остаться одной. Твои рисунки развеселили меня. Но я просто очень хочу вернуться к привычной для меня жизни... Согласен?
— Это не подлежит обсуждению, — отрезал Лоренцо.
— Но почему, черт возьми? — освободившись из его объятий, она вопросительно посмотрела ему в глаза, но не нашла в них ответа.
Погруженная в раздумья, Энжи пересекла галерею, спустилась в ухоженный сад и остановилась перед небольшим фонтаном.
— Ты думаешь о моей возможной беременности, так ведь? — наконец спросила она.
— Как еще об одной нашей общности, не считая постели? — горько осведомился он.
— Хватит шутить, — огрызнулась она, стараясь оградиться от его невидимых, но вполне ощутимых чар. — Не похоже, что нам не повезет.
— Смотря что ты считаешь невезением. Когда ты будешь знать?
Энжи пожала плечами: сказывались ханжеские методы воспитания незамужними тетушками.
— Рано или поздно... Только не спрашивай меня конкретно о сроках, потому что я сама не знаю...
Приученная не уделять особого внимания ежемесячным маленьким женским проблемам, Энжи никогда не запоминала конкретную дату их начала или окончания. Поэтому она могла лишь приблизительно сказать, когда это было с ней в последний раз.
— Времени у нас с тобой предостаточно, — невозмутимо заметил муж. — И глупо беспокоиться о том, на что мы не можем повлиять.
— Теперь ты запел новую песенку.
— Возможно, меня греет мысль, что стану отцом, а может, я просто разочарован, что ты не беременна, — натянуто сказал он.
Она не поверила своим ушам: с какой стати он говорит такие вещи? Что он надумал? И тут ее осенило.
— Ты говоришь об аборте, так?
— Надеюсь, ты не думала о таком исходе дела? — побледнев, спросил он.
Она отрицательно покачала головой и увидела, как муж облегченно вздохнул. Но тут настала ее очередь бледнеть: до нее наконец дошло, в чем кроется причина его заботливости и искренности. Лоренцо заранее налаживал отношения с женой, с которой вот-вот разведется. Что ж, очень мудро и предусмотрительно: непросто завоевать расположение ребенка, мать которого люто ненавидит его отца.
— Полагаю, нам надо скрепить достигнутое взаимопонимание совместным ланчем, — с улыбкой сказал он.
Пятнадцать минут спустя они уже сидели за накрытым на галерее столом, уставленным различными деликатесами. Едва они приступили к трапезе, как откуда ни возьмись появилась черная пушистая кошка. Подняв хвост трубой, она вальяжно направилась к столу.
— Пусси! — радостно воскликнула Энжи и опустилась на корточки, чтобы погладить свою бывшую питомицу. — О, она прекрасно выглядит!
— Пуссен, вероятно, спит на подоконнике в моем кабинете. Она уже старенькая и редко выходит на охоту, — тепло откликнулся Лоренцо.
— Раньше ты не позволял держать дома животных.
— Слуги души в них не чают и избаловали их до предела. К сожалению, у меня не было такой возможности из-за работы, — сказал он, скромно принижая свою роль в этом процессе, но Пусси тут же выдала его с головой, ласкаясь к нему и урча, как паровоз, выказывая тем самым свое расположение.
Энжи улыбнулась и вернулась к столу.
— Кстати, я подписал договор с твоим партнером на аренду тех вилл, — сообщил он, приведя жену в замешательство. — Однако мне кажется, ты не сможешь работать с Джеком дальше.
— Но почему?
— Он не умеет проигрывать и затаил на тебя обиду за то, что ты задела его самолюбие.
— Но ведь мы с ним старые друзья!
— Старые друзья не станут возводить напраслину друг на друга, — парировал он, заставив ее покраснеть.
— Знаешь, пару месяцев назад он пытался изменить наши отношения, — неохотно призналась она. — Он вдруг стал бурно ухаживать за мной, чего раньше никогда не случалось. Кроме того, он намекнул мне, что наша свадьба была бы отличным шагом с точки зрения совместного бизнеса.
— Жена с капиталом всегда привлекает честолюбивых мужчин, у которых собственные доходы значительно упали и им приходится потуже затянуть ремень.
Энжи уже хотела было рассказать мужу, что Джек никогда и не надеялся, что с ее стороны могут последовать какие-либо дополнительные капиталовложения в их совместный бизнес, но потом вспомнила, как он неоднократно с восхищением отзывался о светском стиле жизни ее матери. Вероятно, Джек полагал, что женитьба на дочери Маргарет со временем откроет ему двери в высшее общество и поправит его финансовое положение.
— Неужели Джек мог быть таким меркантильным? — с горечью простонала Энжи.
Лоренцо с нескрываемым интересом наблюдал за женой, улавливая малейшие изменения в ее настроении, интонации или выражении лица.
— Невыносимо больно думать, что тот, кого ты считаешь своим другом, рассматривает тебя как источник прибыли, — страдальчески произнесла она, — Как можно быть таким лицемерным и все время притворяться, что влюблен в меня... Подумать только, а я еще боялась оскорбить его чувства!
Она обиженно посмотрела на Лоренцо, ища сочувствия в его глазах. Тот молчал, и это несколько насторожило ее. Но вот он моргнул, и его лицо исказила хищная улыбка.
— Ужасный лицемер! — послушно согласился он.
И тут Энжи вспомнила, что призналась Лоренцо в сговоре с матерью, имевшем целью выкачивание денег из него самого. Она вспыхнула до корней волос, готовая провалиться сквозь землю от стыда. Но муж положил широкую ладонь на сжатые в кулак руки и мирно произнес:
