— Когда судья сказал мне, что отправит меня в исправительную колонию...
— За то, что ты взяла пару ботинок, в которых отчаянно нуждалась?
Джина посмотрела Дезу в глаза.
— Это было уже не в первый раз. Вещи, что я крала, не всегда были тем, в чем я жизненно нуждалась. Эсси скоро об этом узнала. Я стояла перед судьей, буквально дрожа от страха. Она тоже была в суде. Эсси сказала судье, что возьмет меня на поруки.
— Шоковая терапия, — прошептал Дез.
— Она дала мне работу. Я должна была стирать пыль со всех ее сокровищ. Я заплатила за ботинки из моей первой зарплаты.
— Теперь понятно, почему ты чувствуешь себя обязанной ей.
— Дело даже не в том, что она спасла меня от колонии, — продолжила Джина. — Были дни, когда я предпочла бы быть там, а не в средней школе города Лейкмонта. Ты себе представить не можешь, как жестоки могут быть тринадцатилетние девочки к тем, кого они считают любимчиками, хотя Эсси ни разу не сделала мне поблажки в классе. Казалось бы, все должно было быть совсем наоборот, но внимание Эсси не спасло меня от юношеской системы правосудия. И тогда старушка взяла меня под свое крыло. Музей стал для меня домом. Я чувствовала себя здесь нужной. Иногда... — Джина перешла на шепот. Эта исповедь нелегко давалась ей. — Иногда я воображала себе, что Эсси на самом деле моя тетушка, что Десмонд Керриган был моим прадедом. Я воображала, что у меня было прошлое, семья, что у моей семьи была своя история. Благодаря Эсси я получила среднее образование в колледже, а не в тюрьме. Только благодаря ей я здесь. — Джина прикусила губу и посмотрела Дезу в глаза. Она очень хотела, чтобы он понял ее. — Дез, не отнимай его у меня.
Дез не сразу ответил Джине, но после долгой паузы все же сказал:
— Мне очень жаль, что я не могу дать тебе того, чего ты хочешь, дорогая.
Жесткость, с которой Дез произнес эту фразу, уничтожила в душе Джины последнюю надежду. Она заплакала. По лицу ее медленно текли слезы. Все пропало.
— Джина, — медленно начал Дез, — сохранить дом Эсси не в твоих силах.
Джина стерла с лица слезы.
— Если бы я с самого начала не лезла не в свое дело, держала рот на замке, когда речь зашла о “Тайлер-Роял” и церкви Святого Франциска, все было бы в порядке.
— Не совсем так. — Дез приблизился к Джине и обнял ее за талию. — Пойдем со мной. Я должен кое-что показать тебе.
Джина безуспешно старалась освободиться от крепких рук Деза.
— Нет, Дез, оставь меня одну. Я больше не смогу этого выдержать. Я не смогу любить того, кто...
Эти слова вырвались у Джины, прежде чем она успела остановить себя.
Ужаснувшись тому, что сказала, Джина посмотрела вниз на длинные, смуглые пальцы Деза, крепко сжимавшие ей запястье.
— Ты должна пойти со мной. Мне бы не хотелось нести тебя вниз на руках, но если нет другого выхода...
— Почему ты не оставишь меня в покое? — взмолилась Джина. — Я никуда не пойду.
— Потому что ты должна своими глазами увидеть то, на чем основан доклад Ната. — Дез потянул ее за руку.
Не в состоянии больше сопротивляться, Джина встала. Она все еще дрожала, и лестничные ступени, казалось, скрипели у нее под ногами сильнее, чем обычно.
Дез не отпускал Джину до тех пор, пока они не пришли на кухню.
— Скажи мне, не увеличилась ли эта трещина? С тех пор, как мы с тобой смотрели на нее, прошло недели две.
— По-моему, ничего не изменилось. Почему ты спрашиваешь?
— Запомни то, что увидела, — сказал Дез и открыл дверь в подвал.
Он достал из кармана фонарик.
— Давно ты сюда не спускалась?
— Я не помню. В последний раз я доставала отсюда что-то для экспозиции старинной фототехники.
— Осторожно, не ударься головой, — предупредил Дез. Он пошел первым. Нагнувшись, нырнул под низкой балкой, и начал спускаться вниз. Внизу он дождался Джины, затем посветил фонариком вверх, осматривая балки. — Видишь ту трещину на перекладине? Она проходит через всю длину перекрытия.
— Вот почему на кухне трещина?
— Нет. Все дело в балке. Штукатурка отваливается кусками и падает вниз. Кухня треснула, — продолжал Дез, — из-за того, что в этой части дома просел фундамент.
Дез обвел Джину вокруг основания лестницы, мимо сваленных в кучу деревянных ящиков и осветил фонариком каменную стену.
— Если бы ты начала рыть котлован в саду, чтобы заложить фундамент для нового крыла, ты расшатала бы всю стену. Хорошо, что ты не поставила ярмарочные палатки напротив дома. Вбивания кольев в землю было бы вполне достаточно, чтобы стена разрушилась.
Джина похолодела, представив себе, что могло бы произойти.
Дез посветил фонариком в сторону Джины.
— Хочешь, чтобы я продолжал? Здесь ты увидела самое печальное, но, может быть, ты хочешь посмотреть на виноградную лозу, вьющуюся по задней стене дома? Она проросла в штукатурку до самых кирпичей, и некоторые из них готовы вывалиться из стены. К тому же есть еще одна проблема. В подоконниках скопилось много сухой трухи.
— Нет, — запротестовала Джина. — Остановись. Я не могу больше слышать этого. — Она прижала руки к вискам. — И я позволяла детям бегать и прыгать по лестнице...
— Нат сказал, что зданию не грозит немедленное разрушение. Но спасти его уже нельзя.
— Почему ты не сказал мне об этом? — задыхаясь от волнения, спросила Джина.
— Пошли, — резко остановил ее Дез. — Давай поднимемся наверх, иначе мы задохнемся от запаха плесени.
Дез пропустил Джину вперед. Она едва тащилась по ступенькам. Чтобы помочь, Дез положил руку ей на бедро. Джина вздрогнула. Это прикосновение напомнило ей о проведенной с ним ночи. Испугавшись, Джина поспешила наверх.
На кухне Дез открыл холодильник и наугад достал оттуда банку. Открыв ее, он прислонился к холодильнику.
Джина взяла стул и села возле кухонного стола.
Дез грустно покачал головой.
— Даже если бы он был в лучшем состоянии, чем сейчас, я все равно хотел бы его снести.
“Хотел бы”. Значит, какая-то надежда все-таки есть. “Глупышка”, — сказала себе Джина. Она по-прежнему цепляется за малейшую возможность спасти дом, хотя здравый смысл не оставлял ей никакой надежды.
— Ты могла бы склонить меня к тому, чтобы перенести его в другое место. Не имеет значения как. Милая, Эсси прекрасно понимала, что нельзя спасти то, что спасти уже невозможно. Она не стала бы осуждать тебя.
Джина прикусила губу. Дез говорил очень убедительно, и ей так хотелось поверить ему. Но...
— Почему ты так уверен в этом? Ты почти не знал ее.
— Я думаю, Эсси была бы чертовски расстроена тем, что ты держишься за прошлое.
