неловко.
– Я заплачу за работу, не хочется вас напрягать, – вклинилась Маша в наш разговор.
Девушка обиженно посмотрела на нее и поджала губы, а я чуть не схватилась за сердце. Маша, конечно, хотела, как лучше. Но получилось не очень. Спасать положение нужно было срочно.
– Вы придерживаетесь теории Марка Твена? – наудачу спросила я. Вмиг складка на лбу нашей художницы разгладилась, и на губах снова мелькнула улыбка.
– Вы про то, что дело перестает приносить удовольствие, когда превращается в работу?
– Ага! – уже как близкому человеку, ответила я.
Вскоре первый портрет моей малышки был готов, и мы с Машей взвизгнули от восторга и переглянулись. Удивительно, но он передавал характер Уляшки. Я поняла, что вертелось у Маши на языке, но после первого неудачного предложения, она боялась высказать второе. Пришлось мне.
– Спасибо вам огромное! Это просто праздник для нас! А можно вам сделать предложение, от которого трудно отказаться? – подражая Улиточке, я выбрала шутливый тон. И чтоб не испугать девушку, тут же продолжила.
– Мы с подругой только что арендовали помещение для арт-галереи. И хотим, чтобы эта работа открывала выставку. А еще будем счастливы, если вы предоставите нам другие свои картины для показа. И присоединяюсь к словам дочки – какое-нибудь ваше желание выполним обязательно. И подпишите, пожалуйста, картину.
Девушка вспыхнула от смущения. Даже уши покраснели. Она некоторое время думала, кусая губы, а потом решилась и оставила уверенный росчерк. ProstoLiza.
– Гениально! Лиза, ну так да? Согласны? – от радости я чуть не захлопала в ладоши.
– Не-нет! –Лиза даже руками замахала, показывая, что такие мероприятия не для нее.
И опять нас спасла Улиточка. Как многие дети, она еще не сильно разбиралась в тонкостях обращения «ты» и «вы», поэтому Лизу считала уже своей подружкой.
Она насупила бровки, губки сложила уточкой – убойное оружие для слабонервных – и жалобно посмотрела на девушку.
– Я буду бояться одна висеть на стене, – скорбно пожаловалась моя маленькая манипуляторша.
– В каком смысле? – Лиза изумленно захлопала глазами.
– Ну как?! Если ты не дашь свои другие картины, мой портрет будет один –одинешенек, как сиротинка горькая несчастная! – очень к месту ввернув характеристику какой-нибудь сказочной Хаврошечки, Улиточка покачала головой.
Лиза не ожидала, что против нее пойдет тяжелая артиллерия и растерянно посмотрела на меня.
– У меня ничего нет для выставки, – нерешительно протянула она. – Ну и у вас, наверно, другие авторы есть. И мои работы точно не для выставки. Все смеяться начнут.
– Лиза, ну вы же художник, и знаете, что о-о-очень большая часть картин становится шедеврами только благодаря раскрутке. Впрочем, как и в любом виде искусства. Единственное, балет, наверно. Если откровенная бездарность, то и пиар не поможет стать примой. Да и то… А у вас несомненный талант.
– Можно на «ты»? – наша новая знакомая немного расслабилась. Несмотря на наличие телохранителя, а соответственно и весьма хорошее материальное положение, она казалась жутко закомплексованной. Напоминала в самом деле Хаврошечку. Беззащитную сиротку. И наше спонтанное знакомство ее как-то приободрило. Невзрачное личико стало определенно миловидным, а в глазах засверкала недоверчивая радость.
Какое же счастье, что у меня всегда была Булочка! Если б не ее незримая поддержка, я бы точно сломалась в новой школе среди мажористых деток. И Димка бы не спас. А у Лизы, видать, нет человека, который бы ее поддерживал. Бывает и такое. Богатые тоже плачут…Мне даже стало жалко ее.
– Можно, конечно. Очень приятно, – мы с Машей обрадовались, что все ложится в нужную нам сторону. Да и принять ее в свою компанию тоже не против. Почему бы нет? Пусть не глубокая дружба, но приятельские отношения, посиделки для души – это же здорово! Тем более, у нас уже налаживаются рабочие отношения.
Взяв у Лизы контакты, мы пообещали приехать всем табором посмотреть картины и отобрать самые интересные для выставки и попрощались.
– Надо отпраздновать успех! – этот возглас вырвался чуть ли не одновременно у меня и у Маши, заставив захихикать.
Глава 26
Дав согласие на брак, я считал своим долгом приезжать к невесте хоть раз в три дня, чтобы нашу тайну не раскрыли. Будет плохо и мне, и Лизе. После свадьбы мы поселимся в одном доме, и как в лучших традициях Домостроя, в нем будет мужская и женская половина. И никаких совместных ужинов и завтраков. Иначе, боюсь, привычка может сыграть с Лизой злую шутку. Не дай Бог влюбится, и что мне с ней тогда делать?
Это сейчас она манифестирует свое нежелание иметь мужа в полном смысле этого слова, а там расслабится без давления отца и без насмешек мачехи. Человек – это ж такое существо, что быстро привыкает к хорошему, забывает о плохом и начинает требовать большего.
Почему помощь нищим или бедным родственникам чревата проблемами? Дашь один раз – будут готовы пятки целовать. Дашь второй раз – поблагодарят. А потом будут ждать уже, как будто ты обязан и еще выскажут, какой ты гад.
Так и с Лизой. Сначала я избавлю ее от необходимости выходить замуж по-настоящему, дам свободу. Потом ей захочется внимания, и она начнет или требовать, или обижаться. Оно мне надо такое?
Вот так и с Ольгой. Я хочу яркого времяпровождения. Она, по-видимому, хочет меня. Но вот хватит ли ей того, что могу дать? Хорошо, если не остановится на моей кандидатуре и параллельно будет подыскивать холостого олигарха. Хотя, какой черт хорошо?! Самолюбие тут же взбрыкнуло, и я понял, что мой внутренний эгоист не потерпит такого. Либо только моя, либо кого-то другого.
Я потер лоб, пытаясь отогнать бредовые мысли. Что я в самом деле? Курица еще не снесла яйцо, а я уже со сковородкой бегаю. Надо что-то делать.
– Оля? – набираю мою необъезженную амазонку. Несмотря на то, что я в первую же встречу с легкостью уложил бы ее в постель, решил все же подождать и соблюсти «правило трех свиданий». Ну хотя бы двух.
– Что-то случилось? – вопросом на вопрос ответила амазонка, сделав вид, что страстного поцелуя между нами не было.
