— А что такого? — процедил здоровяк-фермер. Он навис над Беркли, тяжело дыша, сжимая и разжимая немалых размеров кулаки.
Грег кое-как поднялся и отстранил от себя Нэнси.
— Не волнуйся, я в порядке.
Она, однако, постаралась встать между мужчинами.
— Я виноват, — продолжил Беркли, взглянув на нее, а потом на Чака. — Мне не следовало… — Его голос пресекся.
Он действительно наломал немало дров. Лишил Нэнси невинности, причем сделал это намеренно, обдуманно и очень эгоистично. Просто использовал ее, чтобы удовлетворить свою похоть.
Примерно так, как в свое время с ним самим поступила Элен.
Нэнси вновь потянулась к Беркли, но тот оттолкнул ее руку и хрипло произнес:
— Со мной все хорошо. Не суетись. Я это заслужил.
— Это точно! — мрачно кивнул Чак. — Идем, Нэнси.
— Нет, я не…
— Ступай с ним, — заставил себя сказать Грег.
Потрясенная Нэнси посмотрела ему в глаза. И по-видимому, обнаружила в них нечто такое, что внезапно заставило ее застыть, понурить голову и стать безразличной ко всему.
— Иди, Нэнси, — сдавленно повторил Грег, собирая в кулак всю свою волю. — Уходи!
Возвращение домой выглядело совсем не так, как в свое время планировала Нэнси. Ее мать была в шоке, отец не мог опомниться от изумления. Соседи переглядывались и качали головами.
— Что случилось? — спрашивали Нэнси все подряд.
Та отмалчивалась. Разве объяснишь, почему вдруг в самый канун свадьбы она обнаружила, что обычной любви к Чаку недостаточно, потому что существуют гораздо более сильные чувства. Они вспыхнули в ее сердце, но, к несчастью, оказались направлены на другого мужчину.
А о нем Нэнси вообще не желала распространяться.
Даже сестре Грега она ничего не сказала, когда та, пристально оглядев ее, спросила:
— Ты действительно не выходишь замуж за Чака?
— Да.
Разговор происходил в редакции престонвиллского еженедельника в первый день выхода Нэнси на работу. Лу пожелала услышать объяснения случившемуся, но так ничего и не добилась.
— Тут, часом, не замешан ли Грег? Он ничего не натворил? — с тревогой поинтересовалась она.
Нэнси решительно покачала головой.
— Что ты! Конечно нет.
Лу помолчала, потом задала новый вопрос:
— Грег вел себя как джентльмен?
— Да.
Лу вздохнула, как показалось Нэнси, с сожалением.
— Признаться, я втайне надеялась на обратное. Мне хотелось, чтобы он увлекся тобой. Я давно мечтаю, чтобы мой младший братец встретил хорошую девушку и все в его жизни уладилось.
Нэнси изумленно посмотрела на нее. Заметив это, Лу смутилась.
— Не подумай, что, отправляя тебя в Лондон, я намеревалась разрушить вашу с Чаком помолвку, но… Признаюсь честно, у меня была надежда, что, увидев тебя, Грег задумается о браке. Ведь когда-то любовь и семья являлись тем, чего он больше всего желал.
Нэнси с сожалением покачала головой.
— Боюсь, что ты ошибаешься. Только не Грег.
Он был великолепен в постели. Заботлив, внимателен. Одновременно нежен и страстен. Нэнси всегда будет помнить сладостные мгновения их близости.
Но Грег ни разу не сказал: «Я люблю тебя».
Потому что не любил. И Нэнси знала, что этого никогда не случится.
Разрыв помолвки двух влюбленных стал для Престонвилла сенсацией, что и понятно — не так уж много событий случалось в этом городке. Понадобилось не меньше месяца, прежде чем утихли досужие пересуды.
Нэнси никогда не думала, что будет настолько благодарна сломавшейся задвижке на дверях огромного трейлера, везшего через Престонвилл сотню предназначенных для продажи свиней. В результате свиньи разбрелись по всей округе, и понадобились две пожарные машины, полдюжины пикапов, десяток местных фермеров, четверо полицейских во главе с начальником участка, чтобы окружить и собрать беглецов.
О более удачном происшествии нельзя было и мечтать. После случая со свиньями тема разладившейся свадьбы благополучно канула в небытие. А вскоре начались конные спортивные соревнования, и Нэнси, наконец, смогла вздохнуть свободно. Хотя ее ночи по-прежнему оставались бессонными.
Однажды, возвращаясь в пятницу с работы, она столкнулась с Чаком. Это была их первая встреча, после того как тот привез ее в родительский дом из Лондона.
Нэнси тысячу раз порывалась позвонить Чаку, чтобы извиниться и как-то загладить свою вину, но она так и не осуществила своих намерений. Она просто не могла подобрать нужных слов.
Сейчас ей тоже ничего не шло в голову. Однако, учитывая то обстоятельство, что в это же время по другой стороне улицы шли мистер Арчер с сыном, а из-за живой изгороди ближайшего коттеджа выглядывала обрезавшая кусты миссис Пиллоу, для Нэнси не представлялось возможным разминуться с Чаком, не сказав ни единого слова.
Впрочем, Нэнси и сама не собиралась так поступать. Ведь это был Чак, очень дорогой для нее человек. Ей хотелось, чтобы, несмотря на разлад, они оставались друзьями.
— Привет, — сказала Нэнси с улыбкой.
— Привет, — улыбнулся Чак в ответ.
Впервые, с тех пор как они расстались. Нэнси почувствовала, что у нее сжимается горло.
— Как поживаешь? — спросил бывший жених.
— Нормально. А ты?
— Уже лучше. — Действительно, голос Чака звучал бодрее, как у выздоравливающего. Вероятно, его разбитое сердце понемногу заживало.
— Я рада, — тихо произнесла Нэнси. — Мне… хотелось позвонить тебе, но… — Она умолкла.
Чак хмуро усмехнулся.
— Думаю, хорошо, что мы не общались.
Они обменялись долгим взглядом. Очень внимательным. Как будто расстались детьми, а встретились взрослыми. Затем Нэнси кивнула, соглашаясь с тем, что только что сказал Чак. Оба по-прежнему молчали. Вдруг Чак произнес:
— Знаешь, ты была права. Ну, насчет нас с тобой. То есть… насчет разрыва помолвки.
Нэнси немного удивилась.
— В каком смысле?
— Я звонил твоей хозяйке.
— Это какой же? — еще больше удивилась она.
— Софи, — пояснил Чак. — Мне хотелось понять. Тебя и вообще, что происходит. В частности, нет ли здесь моей вины, ведь это я позволил тебе уехать.
— Не позволил, а просто не мог остановить, — сдержанно поправила Нэнси.
Чак спокойно кивнул.
— Я это понял. После того как потолковал с Дженнет. Она помогла мне кое-что понять.
— Ты беседовал с Дженнет? — заморгала Нэнси.
— Э-э… Софи ничего не знала, но предположила, что ее сестра может быть в курсе. И дала мне телефонный номер Дженнет. А уж она-то поведала мне, что ты… — Он остановился, и на его скулах проступили красные пятна. Кашлянув, Чак продолжил: — Что ты раздевалась перед этим фотографом.
