Придя в себя и успокоившись, Дэн с любопытством приподнял голову:
– Сможете ли вы теперь повторить все, что сказали, миссис Армстронг?
– Теперь я буду повторять, что люблю тебя, так часто, как ты захочешь.
– Почему именно теперь? – спросил он.
– Потому что ты признался, что любишь меня.
Он включил лампу.
– Но я же все время говорил тебе это, – нахмурился он и посмотрел на ее раскрасневшееся лицо.
– Нет! Ты все время говорил, что хочешь меня. А это разные чувства.
Дэн уставился на нее в совершенном изумлении:
– Ты хочешь сказать, что эти слова были преградой между нами все это время?
Джосс покачала головой:
– Нет. Главным препятствием были твои сомнения, твой ли сын Адам.
Дэн уткнулся лбом в ее лоб:
– Значит, если бы я не распрощался с сомнениями, то сегодняшней ночи не случилось бы?
Джосс нежно его поцеловала:
– Возможно. – Она потянулась достать что-то со столика. – Но поскольку ты признал малыша, я тебя вознагражу.
– Вознаградишь?
– И, думаю, награда тебе понравится, – сказала Джосс и передала ему конверт.
Глаза Дэна недоверчиво сузились, когда он читал открытку от Питера Садлера.
«Поздравляю вас с рождением вашего ребенка. Математика всегда была моей сильной стороной».
Дэн вопросительно поднял бровь:
– При чем здесь математика?
– Если скажу, обещай мне не терять самообладания и не буйствовать по всему дому.
– Я обещаю быть сдержанным, – сказал он, и взгляд его смягчился. – С настоящего момента и впредь, моя дорогая.
– Хорошо. – Джосс рассказала ему о втором визите Питера Садлера с извинениями перед свадьбой, о его афере и о том, что все было нацелено на него, руководителя «Афины».
– Так это была его месть за мелочную обиду? – возмущенно сказал Дэн. – Хотелось бы мне поработать над его миленьким личиком.
– А приходил он не извиняться. Это было только предлогом. Он хотел узнать, его ли это ребенок, – открыто сказала Джосс.
Дэн посмотрел на нее, притянул ее назад в свои объятия и потерся подбородком о ее голову:
– И ты выгнала его?
– Я сделала гораздо лучше. Я объяснила ему, что ребенок должен родиться четырнадцатого февраля.
Дэн неожиданно притих:
– А когда Садлер ушел от тебя?
– В феврале прошлого года. Именно поэтому он написал про математику.
– Значит, – медленно произнес Дэн, – если бы Адам родился в срок, не было бы никаких сомнений по поводу его отца.
– Именно так. – Джосс подняла голову, Дэн смотрел на нее странным взглядом. – Что такое?
– Почему ты не рассказала мне об этом раньше?
– Я не хотела давать тебе улик, доказывающих, что Адам – твой сын, не хотела превращать наш брак в зал суда. – Джосс неотрывно смотрела на него. – Я хотела, чтобы ты признал его и меня, поверив на слово.
– Так мне и следовало поступить, – вздохнул он. – Беда в том, что я подвержен скоропалительным решениям и по природе своей недоверчив. Сможешь ли ты простить меня за это, моя дорогая? – спросил он, и она подставила свое лицо для поцелуя в знак абсолютного прощения. Дэн прижал ее к себе и поцеловал. И тут же раздался выразительный крик малыша. Они оба рассмеялись.
– Оставайся здесь, а я посмотрю, чего это он разбушевался.
Джосс недоверчиво взглянула на него:
– Ты?
– Конечно. Самое время объяснить ему, что ночью надо спать. – Дэн с улыбкой задержался в дверях. – Только не уходи. Я скоро приду.
Джосс с наслаждением потянулась.
– Когда ты придешь, мы, возможно, вернемся к разговору о награде.
– Вернемся. И на этот раз я возьму то, что я хочу, – твердо заявил Дэн, сверкая глазами. – Хочешь отгадать – что?
– Я получу награду, если отгадаю?
– Все, что захочешь, моя дорогая.
– Я хочу того же, что и ты, – скромно сказала она и замахала на него руками, потому что он вернулся поцеловать ее. – Поторопись, твой сын уже неистовствует.
– Моему сыну придется подождать немного, пока я поцелую его маму, – сказал Дэн. – Я потратил немало времени, чтобы установить свое приоритетное право.
Конфекция – готовое женское платье.
