Решив, что лучше спуститься и отвлечь себя разговором со старушкой, направилась в гостиную, но «королеву» там не нашла. После непродолжительных поисков обнаружила ее в кабинете Дамира, где так многое напоминает мне о нем. Погрузиться в мечтания не дала Элла Максимовна, которая сидела в кресле внука и курила трубку!
— Что вы делаете?! — от удивления голос мой звучал негодующе. — Вы хоть понимаете, что вам может стать плохо?
— Мира, ты кричишь, — спокойно произнесла «королева», затянулась и медленно выпустила дым.
Ощущение от этой картины, будто передо мной сидит Альберт Эйнштейн в женской натуре. Я поймала себя на мысли, что жду продолжение представления, еще немного, и «королева» начнет пускать дым кольцами.
— Извините. Это так неожиданно, я не знала, что вы курите, — раскаялась за свой повышенный тон.
— А я и не курю, — свои слова она опровергала действием, неудивительно, что я удивленно уставилась на нее.
— Что вы тогда делаете?
— Отдаю дань памяти супругу, — спокойно произнесла старушка. — Сегодня двадцать три года, как он ушел из жизни. В этот день я забиваю его трубку, выкуриваю ее, а перед глазами проносятся самые счастливые моменты нашей совместной жизни, — с легкой улыбкой на устах и глубокой грустью во взгляде и голосе говорила Элла Максимовна. — Кода погибли родители Дамира, мне некогда было оплакивать сына и невестку, маленький внук нуждался в любви и заботе. Он и муж помогли мне пережить потерю. — для меня это не было неожиданной новостью. Полина, вычитав о трагедии в старой подшивке газет, поделилась с нами. — Я очень любила супруга. Сергей был мне и опорой и поддержкой. После того, как его не стало, я почувствовала себя такой одинокой…
Я словно прочувствовала всю ее боль. Захотелось разделить это чувство, поддержать старушку, не задумываясь, я произнесла:
— А можно и мне? — указала кивком на трубку.
— Табак крепкий, Мира.
— Ничего, — ответила, не задумываясь, подошла к столу и протянула руку. Элла Максимовна на меня пристально посмотрела и протянула трубку. В детстве по глупости я пробовала курить, но, получив «воспитательных пилюль» от мамы, быстро изжила в себе желание вредить здоровью.
Затянувшись, я сильно закашлялась, из глаз брызнули слезы.
— Не обязательно наполнять легкие дымом, — старушка забрала у меня трубку и показала, как «правильно» курить.
Второй раз у меня получилось чуть лучше, а в третий все прошло просто замечательно. Но порадоваться я не успела, в кабинет ворвался Исаев, и как зарычит:
— Какого хрена тут происходит?! — от страха втянула полные легкие дыма, ведь трубка оставалась у меня во рту. Откашливаясь, я утирала слезы, брызнувшие из глаз. Отобрав у меня остатки табака, Элла Максимовна неспешно затянулась. Взгляд Дамира метал в меня молнии. — Надеюсь, ты на нее не переписала свое состояние? — обратился он к старушке. — Слишком рьяно она пытается отправить тебя на тот свет!
Гнев внука мне был понятен, но такого я от Дамира не ожидала. Обида опалила все нутро. Теперь я не могла сказать точно, плачу из-за дыма или из-за несправедливых слов, сказанных в мой адрес.
— Курить Миру учу я, — властно, не повышая голоса, произнесла «королева». — Сегодня день смерти твоего деда. — дальше ей можно было не продолжать, взгляд мужчины изменился, он понял, что происходило в кабинете. — Я каждый год выкуриваю его трубку, но в этот раз ко мне присоединилась Мирослава. Ты зря ее обвинил, не мешает извиниться, — строго произнесла она последнее предложение. Я видела, что Исаев раскаивается, но мне его извинения слышать не хотелось. Этим он не сотрет из моей памяти обидных слов. Вот, значит, какого он обо мне мнения! Я для него так и осталась аферисткой-шарлатанкой!
— Не стоит, — обратилась я к Элле Максимовне. — Я думаю, вам в этот день лучше побыть вдвоем, вспомнить родных, поговорить о них, — голос звучал ровно, никто не узнает, как трудно мне это давалось. — Я и спустилась предупредить вас, что ужинать не буду, аппетита совсем нет, — не глядя никому из них в глаза, я развернулась, чтобы уйти.
— Мира… — попытался остановить меня Дамир.
— Все в порядке, поужинаем все вместе в следующий раз, — перебила я его и вышла в открытую дверь.
*** ***
Мира
Поднимаясь в отведенную мне спальню, я строила план побега. Оставаться в этом доме мне сейчас не хотелось.
Предаться грусти не позволил звонок мамы. Только я вошла в комнату, как телефон в моем кармане известил о том, что на связи родительница. Изобразив на лице самую радостную улыбку из своего арсенала, я приняла видеозвонок.
— Доченька! Как ты? — искреннее беспокойство мамы нужно было срочно развеять.
— Лучше всех! — «никто не завидует» — уже мысленно добавила я. Увидев на постели огромную охапку роз, я развернула экран в другую сторону, чтобы мама не засыпала меня ненужными вопросами. От кого цветы, несложно догадаться. Вчера бы я им обрадовалась, а сейчас мне хотелось отхлестать ими Исаева. Жаль, что все колючки срезаны!
— Я привыкла, что мои девочки всегда вместе, а теперь приходится по отдельности вам звонить. — подумав о сестрах, я загрустила, родительница тут же обратила внимание на мой внешний вид: — Мира, почему у тебя глаза красные, ты что плакала?
— Нет, ты что? Наверное, простыла. Чихаю, глаза слезятся, — для убедительности изобразила правдоподобный чих.
— Утром сразу же сходи к доктору. Мира, не вздумай ослушаться! Не занимайся самолечением.
— Мама, ты всегда лечила нас сама. Думаешь, я не смогу без врача справиться с обычной простудой?
— Мирослава… — завелась родительница.
Мы долго спорили, в конечном итоге мама пригрозила мне звонком отцу, и я сдалась, согласилась пойти к врачу. Симулировать у доктора не получится, поэтому придется обещание нарушить.
— Пришлешь мне снимок из кабинета врача, — словно заподозрив подвох, потребовала мама.
— Обязательно!
«Нужно попросить Василису сходить к Марии Ивановне — нашему участковому терапевту и сделать снимок ее кабинета». - подумала я.
Может родительница отвлечь от переживаний, добавив новых! Как-то и обида на Исаева отошла на второй план. Но, стоило нам распрощаться с мамой и отключить видеосвязь, тут же обратила внимание на сообщения от этого гуся напыщенного!
Д: Прости!
Д: Был не прав! Вспылил, потому что боюсь потерять единственного родного мне человека. Это меня не оправдывает, но, надеюсь, ты поймешь.
Д: Имеешь право на меня злиться.
Между посланиями проходило минут пять-семь. Не удивлюсь, если Исаев пришлет еще… Так и произошло. Не прошло и двух минут, Дамир прислал новое послание.
Д: Накричи, обзови, только не молчи! Ведьмочка, извини!
Мне начинало это нравиться. Исаев раскаивается? Просит прощения? Пусть немного подумает над своим отвратительным поведением, а я, отключив интернет, сунула мобильный под подушку.
Передумала я ломать розы об его голову. Зачем портить такую красоту, поставлю я их лучше в вазу… Вазу, которой в комнате нет, а спускаться за ней в кухню не стану, вдруг встречу раскраивающего Исаева и все ему прощу. Нет, пусть мучается, а цветочки пока полежат в раковине, пущу на них тонкой струйкой холодную воду.
Посиделки старушки с внуком затянулись, я, словно затворница, сидела у себя в спальне, но принципиально не стала выходить. Несколько раз порывалась включить интернет, но мысленно лупила себя по рукам, тянувшимся к телефону. Уснула, так и не просмотрев в мобильном сообщения. Проснувшись рано утром, еще даже не открыв глаз, я отыскала под подушкой сотовый и только потом разлепила веки.
Дождавшись, когда появится мобильный интернет, долго буравила взглядом дисплей телефона, но пропущенное сообщение было только одно — от оператора сотовой связи! Вот же гад! Я вчера вечером воображала, что Дамир всю ночь будет молить о прощении и посыпать голову пеплом, а он посчитал, что достаточно покаялся!
