— Профессиональным дизайнером?
Кевин кивнул.
— Вот именно. У тебя же талант! Я помню этот дом — он походил на сарай. А теперь это дворец, к тому же очень уютный, что редкость для дворцов.
— Но я нигде не училась дизайну.
— Зато у тебя есть чувство стиля. Этому нельзя научиться, это врожденное.
— У меня же скоро будет ребенок! Кто наймет беременного дизайнера?
— Я найму, — сказал ее собеседник. — Помоги мне с моим злосчастным особняком. Стараниями моих родителей он напоминает мавзолей, а я хочу жить в доме, где каждая мелочь так и кричит: «Здесь живет Кевин!»
— Я… я не могу, — замотала Линор годовой, хотя сердце ее замерло от радости. Это же возможность оставить секретарскую работу и заняться чем-то творческим, тем, что ей удается!
— А вот и можешь, — убеждал Кевин. — Я обещаю заплатить не меньше, чем старина Аллан. Этого тебе хватит, чтобы содержать и себя, и ребенка.
Линор медлила в замешательстве. Она вспомнила, что мистер Бишоп предлагал ей стать его помощницей, но она отказалась, сочтя, что непорядочно бросать Аллана и его фирму… Ведь он так много сделал для нее!
— Я от тебя не требую немедленного решения, — успокоил молодую женщину Кевин. — Просто подумай над моим предложением.
— Хорошо, я подумаю.
— Над чем это ты подумаешь, Линор? — послышался голос Аллана, который направлялся поприветствовать старого друга. На лице его сияла улыбка, но глаза смотрели настороженно.
— Я предложил ей назвать ребенка Кевином, если это будет мальчик, — нашелся с ответом приятель. — А если девочка, то Ладлоу; на мой вкус, звучит прекрасно. Если спросят, в честь кого бедную малышку наградили таким именем, можно будет ответить: в честь крестного отца.
— Крестного отца? — Линор притворилась смущенной, но на самом деле была благодарна Кевину за быструю реакцию и чувство юмора.
— Ну конечно. Если не я, то кто же может удостоиться такой чести? Не забывайте, ведь это мне вы обязаны появлением ребенка.
— Тебе? Я думал, все решал бросок кубика, — усмехнулся Аллан.
— Ну, так это же был мой кубик! — невозмутимо ответил Кевин. — Без меня любящие сердца никогда бы не соединились.
Горькие слезы навернулись на глаза Линор. Радость от сегодняшнего вечера вмиг стала ненастоящей. Такой же ненастоящей, как шутовская свадьба в День влюбленных… А ведь все могло бы быть так хорошо. И красота их дома, и ее роль хозяйки приема не казались бы издевкой… но это только в единственном случае — если бы они с Алланом были влюблены друг в друга.
Линор стояла в детской, в почти полностью обставленной детской и с трудом сдерживала слезы.
Последние сутки дали ей богатую пищу для размышления. Воспоминания о прекрасном приеме, о том, как красив и элегантен был Аллан, не давали ей спать всю ночь. Линор теперь знала, что совершила самую большую ошибку в своей жизни — позволила себе полюбить Аллана Форестера.
Осознание этого не только угнетало ее, но и внушало ужас. Полюбить его значило дать ему власть над ней, а полюбить безответно значило сделать эту власть абсолютной. Хуже этого ничего не могло быть.
Линор не утешало ничто, даже до крайности забавное зрелище. Прямо перед ней на стремянке балансировал Кевин Ладлоу, одетый, как фотомодель со страниц «Бурда Моден», и старательно вешал на окно шторы с изображениями Винни-Пуха.
— Ну как? — вопросил он с высоты, слегка оборачиваясь.
— Справа морщит.
Кевин недовольно засопел и снова принялся за работу. Линор, которой не нравилось долго стоять без дела, в это время прикрепила большую розовую букву К на спинку кроватки.
Как же так получилось, что она полюбила Аллана? Она и сама не заметила. Просто они жили вместе, каждый день встречались, говорили о всяких незначащих вещах… И вот, пожалуйста, она влюблена без памяти, а он — нет. Неужели это настоящая любовь, снова и снова задавалась вопросом Линор, а не желание избежать одиночества, женская слабость, которую я так долго в себе искореняла?
Нет, она собиралась бороться. И выйти из битвы победителем.
— Ну как, теперь ровно? — донесся из-под потолка голос Кевина.
— Теперь наоборот, слева чуть-чуть кривовато.
С тяжелым вздохом, достойным измученного раба, Кевин принялся поправлять складки. Линор нагнулась за следующей буквой, раздумывая, куда бы ее прикрепить.
О том, чтобы добиться от Аллана взаимности, глупо и мечтать. Значит, надо как-то справиться со своими чувствами. Тем более что, возможно, это не настоящая любовь, а просто физиологическое влечение, а кроме того, желание быть опекаемой, которое у нее в крови.
— Как теперь? — воззвал со стремянки Кевин.
Линор подняла глаза.
— Ну вот, наконец ровно. Можешь слезать.
— С превеликим удовольствием. — Кевин легко, как акробат, спрыгнул со стремянки. — А Винни-Пухи преотличные. И остальные зверюшки тоже.
— Мне тоже нравятся. — Линор с удовольствием окинула взглядом занавески, голубые, с забавными изображениями. — Спасибо за помощь.
Кевин, хитро прищурившись, присел на нижнюю ступеньку стремянки.
— Ну вот, с Винни-Пухами расправились. Теперь давай перейдем к делу.
— К делу?
— Ну да. Не верю, что ты позвала меня только за тем, чтобы я повесил занавески. О чем ты собиралась со мной поговорить?
— Вы, как всегда, правы, мистер Холмс, — улыбнулась Линор. — У меня и правда есть разговор.
Ей нелегко было решиться и нелегко было начать, но отступать она не собиралась.
— Помнится, на том приеме ты предложил мне работу по оформлению твоего особняка. Это было всерьез?
— Конечно, — немедленно ответил Кевин, к ее великому облегчению. — Ты обдумала мое предложение?
— Обдумала. Я вчера поговорила с мистером Рэймондом Бишопом, профессиональным дизайнером, и он согласился взять меня помощником. Он сказал, что с отпуском проблем не будет, поэтому я… — она перевела дыхание, — я принимаю твое предложение, Кевин.
— Ты, я вижу, долго размышляла, — усмехнулся тот. — А что на этот счет думает Аллан?
— Он… э-э-э… Я ему еще не сказала.
Улыбка Кевина исчезла.
— Вряд ли он обрадуется.
— Скорее всего, ты прав, но я не вижу другого выхода, — ответила Линор. — Если я не уеду отсюда как можно скорее, не брошу работу в фирме…
— То есть ты хочешь удрать от Аллана? — прямо спросил Кевин, глядя ей в глаза.
Линор в замешательстве провела рукой по животу. Ребенок свел их вместе… Но теперь именно из-за ребенка им надлежит расстаться.
— Да, — так же прямо ответила она. — Может быть, потом я захочу вернуться. Но сначала мне нужно разобраться в себе, а для этого нужна… нейтральная территория.
