— Ты поставила своей целью свести меня с ума?
— Нет, цели я такой, конечно, не ставила. Но была бы рада довести тебя до такого состояния при условии, что причиной буду я.
— Ну давай, давай, продолжай дальше твои сладкие пытки.
— Нам давно пора перебраться с ковра в постель.
Ну и что из того, что он не любит меня? — в который раз возвращалась Инга к своему любимому тезису. Моей любви за глаза хватит на двоих.
А он уже растянулся на белоснежной простыне и, как древний владыка, был готов принять ее ласки.
— Повернись кверху спиной, — предложила она.
— На простыне или на тебе? — нагло хмыкнул Алекс.
— Обойдешься. Просто ляг на живот.
— «Просто» — не хочу. Мне нравится, когда я ощущаю твое упругое тело.
Как ни странно, его грубая эротика, струящаяся в каждом слове, не обижала ее. А, наоборот, возбуждала. Инга удобно разместилась на его мощном крестце и пальцами осторожно начала массировать ему шею, лопатки. Потом поясницу. Необходимость массажа была прозаической. Выбрасывая вон своего братца, Алекс потянул мышцы. Ведь в том было не менее центнера живого веса. Минут через пятнадцать она приказала:
— Ложись на спину.
Он покорно повиновался. Только в этой позе у них дело не пошло: то ли боль отпустила, то ли страсть оказалась сильней. Им было уже не до массажа. Инга поцеловала его в аккуратный пупок, потом, не отрывая языка от упругой кожи, стала медленно продвигаться вниз. Все ниже, и ниже…
Надо сказать, что со временем любовники стали широко использовать почти весь набор любовных приемов, описанных в Камасутре. Верная своим пессимистическим мыслям, Инга убеждала себя: пусть все это и временно, но то, что я познала с ним, навсегда останется со мной.
Сейчас Алексу пришлось использовать все свои навыки, чтобы сдержать свой любовный порыв. Он знал, что чем дольше сможет терпеть, тем больше страсти их ждет впереди.
— Все, пора, больше ждать не могу и не буду.
— Только не торопись, — игриво попросила она.
Потом они нашли общий подходящий ритм и танцевали свой традиционный любовный танец, все меньше понимая умом, что происходит. Сейчас все действовало на уровне подсознания и инстинктов. Ни он, ни она уже не контролировали себя. Они не ориентировались во времени. Земные законы для них не существовали. Через какое-то время раздался рык льва, так громок был стон Алекса, подстегнувший и ее чувства.
Прошло не так много времени. Инга лежала в нежных объятиях своего любовника. Она возвратилась из рая, и опять ее подтачивала одна и та же мысль, одно и то же опасение: сколько еще будет продолжаться это неземное счастье? Наверное, мне стоит пойти на риск и уйти из этого дома. Если он станет искать меня, значит, у него все по-настоящему. Если нет… ну что ж, придется самой решать свои проблемы.
Когда на следующее утро Алекс уехал по делам, Инга бережно уложила тот небольшой гардероб, который привезла с собой, ее собственные вещи. Она ничего больше не взяла. Только маленького золотистого плюшевого львенка, подаренного им в первые дни их пребывания в Турку. Словно почувствовав неладное, Алекс с полдороги возвратился домой.
— Что происходит? Куда это ты собралась?
— Да никуда. Просто навожу порядок. — Ее тон был так невинен, что даже опытный Алекс попался.
— Ну смотри. Пожалуйста, приготовь что-нибудь часам к четырем. Я возвращусь и захвачу бутылку хорошего вина. Какое ты предпочитаешь — белое или красное? Сухое или полусладкое?
— Красное. Обязательно сухое, — невинным тоном сообщила Инга.
Алекс уехал, не предполагая, каким будет его возвращение.
Выждав какое-то время, осторожно озираясь, Инга вышла из дома. В руках у нее был маленький чемоданчик, в сумочке деньги на первое время самостоятельной жизни. Ой, какой-то она будет?
Ингу, конечно, тянуло на Аланды, но она понимала, что там ей просто нечего делать. Поэтому она доехала на автобусе до небольшого мотеля в пригороде Турку и сняла там одноместный номер.
Шел нудный дождь, ей некуда было идти и нечем заполнить время от завтрака до ужина. Тело почти физически страдало без привычных ласк Алекса. Ну и что я кому доказываю? — корила она себя все чаще. Как он там без меня? Единственным средством отвлечься от тоски было занятие рисованием. Она, конечно, взяла с собой набор, подаренный Алексом. И теперь на листах бумаги появлялись один за другим наброски: унылые пейзажи, натюрморты, но ни одного портрета…
Прошло несколько дней. За ужином Инга заметила за соседним столиком крепкого человека средних лет. Он внимательно вглядывался в ее лицо, перед этим склонив голову куда-то под стол, словно сличал живую натуру с фотографией.
Так оно и оказалось. Это был частный детектив, один из нескольких, нанятых Алексом. Тот, естественно, не стал обращаться в полицию для розыска беглянки, потому что правильно понял мотив ее поступка.
Утром, когда она уже была одета, чтобы отправиться на завтрак, раздался осторожный стук в дверь.
— Войдите, — спокойно откликнулась Инга.
На пороге ее скромного убежища появился мрачный, но, как ни странно, вовсе не злой Алекс.
— Какого черта тебя занесло сюда? Чего тебе не хватало дома?
— Это твой дом. — Ее голос был грустным.
— Наш дом! Неужели ты так и не осознала, что это наш с тобой дом?
— А как ты узнал, что я здесь?
— Во-первых, я нанял частных детективов. А во-вторых, ты, на мое и твое счастье, появилась на выставке современной живописи. Один из детективов по моей подсказке был там. Я сообщил им, что такие выставки могут тебя заинтересовать. Видишь, я не ошибся! — Алекс непроизвольно улыбнулся. Потом подошел к тумбочке и один за другим просмотрел наброски рисунков. — Понятно, хорошо, что ты не теряла времени даром. Будем считать, что у тебя был творческий отпуск. Но выглядишь ты неважно.
— Да, когда на душе тяжело, то не до отдыха.
Сделав пару шагов, он оказался возле Инги, и как раз вовремя. Силы оставили ее, она пошатнулась и сразу же оказалась в его крепких объятиях.
— Все, поехали! — Это не прозвучало как приказ. Просто констатация факта, что завершился определенный период и пора изменить обстоятельства.
В машине они довольно долго молчали. Алекс давал возможность Инге обдумать ситуацию и не задавал пока лишних вопросов.
— Я так привыкла к этому мотелю, — ворчливо произнесла она, разрывая тишину.
— Ты хочешь сказать, что отвыкла от нашей постели? — К Алексу вернулось его обычное чувство юмора.
Инга не смогла произнести больше ни слова. Из ее глаз потоком полились слезы. Это была разрядка.
