— В награду за услуги?
— Перестань! — Он скривился. — Прерывая нашу договоренность столь неожиданно, я должен выплатить тебе возмещение по крайней мере в размере месячной платы. Положи это на свой счет, там на твое имя положены еще деньги…
— Я не прикоснусь к твоим деньгам, потому…
— Ты не в театре, Мэгги! — прервал он ее. — Надо же тебе будет на что-то жить.
Она решила попытаться в последний раз.
— Так, значит, все кончено, Люк?
Он засунул руки в карманы джинсов, ткань которых при этом до неприличия обтянула его бедра, и кивнул.
— Боюсь, это единственно возможный выход, Мэгги.
— Понимаю.
Странно, подумала она, как всего лишь за несколько часов от состояния бурной радости можно перейти к полной безысходности.
— Желаю удачи на выбранном тобой поприще, — с явным трудом произнес он. — И думаю, что для всех заинтересованных сторон будет лучше, если ты уйдешь куда-нибудь на весь день, пока мы не уедем. Согласна?
— Прежде чем я уйду, — ответила она, не в состоянии сдержать дрожи в голосе, — мне хочется… по-попрощаться. С Лори.
В первый раз за все утро решимость Люка, казалось, поколебалась. Подумав, он кивнул.
— Разумеется. — Голос его звучал официально, как будто перед ним был служитель автостоянки. — Она проснется через час.
— Тут пришел один джентльмен, Мэгги. Хочет тебя видеть.
— Что? — С отсутствующим видом чертя каракули на лежащем перед ней листе бумаги, Мэгги Десмонд сосредоточенно размышляла над тем, каким образом можно заставить покупать новый сорт крема для обуви людей, давно, кажется, переставших чистить ее. Уставившись невидящим взглядом на стоящую в дверях секретаршу, она переспросила: — Что там?
Секретарша, вздохнув, повторила тем страдальческим тоном, на который переходила всякий раз, когда босс находилась в «рабочем настроении».
— К тебе пришел джентльмен. Себя не назвал.
— Ты же знаешь, что я никого не принимаю во время работы над заказом, — раздраженно бросила Мэгги. — Если он хочет мне что-нибудь продать, то передай — меня это не интересует.
— А по-моему, это может вас заинтересовать, — раздался из приемной знакомый голос, и Мэгги в ужасе уронила карандаш.
— Извините, сэр! — испуганно воскликнула секретарша, загораживая собой дверь. — Вы не имеете права!..
— А я уже здесь, — раздалось в ответ.
И, услышав глубокий, неотразимый голос Люка Ричмонда, Мэгги опустила голову на руки. Какого черта ему здесь надо? Чего он хочет? Предположим, она может сказать, что не хочет видеть его, но сработает ли это?
Ты ведущий составитель объявлений одного из самых известных лондонских рекламных агентств, напомнила себе Мэгги. Возьми себя в руки.
— Я не желаю тебя видеть, Люк! — крикнула она.
Не слишком-то хладнокровно! Последние два года она все время предвкушала, как холодно примет его при встрече — и вот визжит как поросенок!
— Так, значит, ты все-таки меня помнишь? — послышалось из приемной.
— Конечно, я помню тебя! — взорвалась Мэгги. — Разве можно забыть столь высокомерного, бесчувственного…
— Мэгги, Мэгги, — укорил ее желаннейший голос на свете, а ведь за последние два года ей приходилось беседовать с самыми шикарными мужчинами Лондона. — Твоя секретарша в полном шоке, а несколько твоих коллег с большим интересом прислушиваются к нашему разговору. Конечно, мы можем продолжать в том же духе и доставить им удовольствие, но мне кажется, что для твоей профессиональной репутации будет лучше, если я войду и мы поговорим наедине.
Если бы только его последние слова не вызвали в ее памяти столь умопомрачительно-эротические воспоминания, подумала Мэгги в панике.
— А если я скажу «нет»? — ледяным тоном поинтересовалась она. — Ты собираешься выломать дверь?
— Вообще-то я не собирался, но могу попробовать. — Теперь в его голосе явно слышался смех. — Понятия не имел, что тебе нравятся столь грубые методы, Мэгги.
В том-то и дело! Он действительно способен повредить ее репутации, если только она не будет действовать осторожно. А потом, разве она не твердила себе последние два года, что ей нет никакого дела до Люка? Что ж, вот прекрасная возможность доказать это!
— Можешь войти, — сказала она, смиряясь с действительностью.
Секретарша немедленно отступила, пропустив Люка в кабинет.
Стоило Мэгги увидеть его, одетого в обтягивающие джинсы и белую майку с короткими рукавами, подчеркивающую рельефные мышцы груди, как у нее пересохло в горле. Он производил впечатление беспечного плейбоя и в то же время богатого, светского человека. Как у него это получается? Она успела заметить раскрывшую в изумлении рот секретаршу, потом дверь захлопнулась, и вот уже Люк стоял перед ней.
— Здравствуй, Мэгги, — приветливо сказал он.
— Здравствуй, Люк, — ответила Мэгги, заметив, что ее ледяной тон только позабавил его.
Он по-прежнему вел себя так, будто ощущал некое превосходство перед ней.
Какой прекрасный загар. Черт бы его побрал! И где это он умудрился так загореть?
— Ты черный как негр, — машинально заметила Мэгги.
— Да. И так везде. — Он усмехнулся. — Хочешь посмотреть?
В этом-то и была вся беда. Она хотела. Ей хотелось сорвать с него одежду и… и… Мэгги не знала, каким образом ей удалось не покраснеть, но поблагодарила за это своего ангела-хранителя.
— Чем могу быть полезна, Люк? — холодно спросила она, но он был слишком занят осмотром ее кабинета, чтобы ответить.
— Я поражен, — наконец сказал он. — Просто поражен.
Его похвалы были абсолютно безразличны Мэгги, она в них не нуждалась, и так прекрасно зная, что преуспела в жизни и без его помощи.
— Весьма благодарна, — сухо ответила она, но вся ее ирония была потрачена зря, Люк только улыбнулся и, подойдя к столу, сел напротив нее.
— Значит, ты все-таки добилась своего, Мэгги, — сказал он. — Да еще как. Правда, я всегда знал, что у тебя все получится.
— Благодарю еще раз. Когда мне понадобятся рекомендации, я буду отсылать всех к тебе.
— Обязательно. — В его глазах сверкнул огонек, и только теперь до Мэгги окончательно дошло, что он действительно здесь, что он заигрывает с ней, а она начинает отвечать на это, хотя сколько раз давала себе клятву — если ей доведется увидеть когда-нибудь негодяя, она выскажет ему все, что о нем думает. В том числе и то, как ненавидит его.
Но сейчас Мэгги понимала, что просто-напросто обманывала себя. И что если она начнет сейчас притворяться, то будет выглядеть крайне неискренне и неестественно. Тогда Люк поймет, что она нисколько не отличается от безмозглой дурочки, бросившейся к нему в объятия, признавшейся в любви и вышвырнутой им из его постели.
