— Я тебя здесь одного не оставлю, — прервал его Флип. — Ты нанял меня для работы. Я обязан эту работу закончить. Мы разделимся. С Софи полетит Турок.
— Это можно, — согласился Турок. — Я доставлю ее к твоим родным в Буэнос-Айресе. Со мной ей ничто не будет угрожать.
Задвигались стулья: мужчины вставали из-за стола.
— Вертолет вылетает через двадцать минут, — напомнил товарищам Лон. — Я пошел за Софи.
Далеко идти ему не пришлось. Едва выйдя из столовой, он ее обнаружил. Она даже не успела дойти до своей комнаты. Он ухватил ее за предплечье, развернул и прижал к стене.
— Смотри на меня. Ты думаешь, мне легко? — спросил он тихо. — Или ты думаешь, мне нравится все, что происходит?
— Ты можешь уехать. — Софи стиснула кулаки. — Ты не обязан здесь оставаться. Ты не должен этого делать.
— Должен. Это моя работа.
— Это не твоя работа. У тебя есть изумрудные копи, ты работаешь на экспорт…
— Софи, мы долго, очень долго охотились за Вальдесом. И вот он здесь. — В голосе Лона появилась кремниевая твердость. — И ему нужен я. Если я не останусь и не разберусь с этим делом, мне предстоит прятаться и трястись всю жизнь. Я не хочу прятаться. Не хочу волноваться за тех, кого люблю. Вспомни, как Вальдес добрался до меня на этот раз.
Софи сглотнула. Инструментом послужила она.
— Почему Вальдес так хочет добраться до тебя?
Лон смахнул слезинку с ее ресницы.
— Я убил его брата.
Всхлипнув, Софи снова подняла голову.
— Расскажи мне.
Ответом ей был долгий взгляд Лона. Он явно колебался. Потом вздохнул.
— В ту ночь я был в Сан-Паулу. В ту ночь, когда умер Клайв.
Софи закусила нижнюю губу с такой силой, что выступила кровь.
В глубине зала появился Флип и сделал знак Лону. Софи сразу увидела Флипа, но Лон не пошевелился. Как и она.
— Что произошло в ту ночь? — спросила она.
— Тайные агенты из отдела по борьбе с наркотиками объявили войну кокаиновой империи Вальдеса. Им устроили ловушку. Вальдес расправился с ними очень жестоко и очень медленно. Не желая иметь свидетелей, он избавился и от Клайва.
— Откуда тебе это известно?
— Я был одним из тех агентов. — Лон прикрыл глаза, и боль отразилась на его лице. — Благодаря какому-то чуду я не погиб. Но я был свидетелем того кошмара. И я единственный оставшийся в живых человек, который в состоянии призвать Вальдеса к ответу и добиться судебного приговора.
— Так почему он не добрался до тебя раньше?
Напор исчез из голоса Софи. Она устала. Она утомлена и напугана. Лон намерен остаться.
— Я настоящий профессионал.
Лон старался быть веселым, сохранять непринужденные манеры, но Софи не смогла ответить ему улыбкой. Она только стояла и смотрела на него, всматривалась в него.
Сколько же все-таки в нем мужественности. Как ревниво он ее оберегает. И таким он был всегда. И не ей менять его. Ей остается одно: любить его. И молиться о том, чтобы он вернулся к ней целым и невредимым.
Она приподнялась на цыпочки, поцеловала его, положила руки ему на грудь и слегка оттолкнула.
— Удачи тебе.
— Надень какие-нибудь джинсы. Нам нужно спешить.
Софи достала из платяного шкафа джинсы и голубовато-лиловую кофточку. В отношении обуви выбор у нее был небогатый, и она натянула ботинки.
Когда она выходила из спальни, Лон взял ее за руку.
— Все будет хорошо.
Софи печально посмотрела на него.
— Не будет, если ты не вернешься домой, ко мне.
Не выпуская руки Софи, Лон провел ее по дому, и они вышли на улицу. Однако к реке они возвращаться не стали, а двинулись в противоположном направлении, к задворкам усадьбы. Джунгли словно давили на них со всех сторон, и за ними было непросто разглядеть устрашающий железный забор, окружавший имение по периметру.
Они приблизились к гаражу из бетона и стали, скрывавшемуся среди пальм и стволов бамбука. Софи успела заметить, что крыша гаража, тоже стальная, выкрашена в зеленый цвет.
Маскировка, подумала она, и у нее засосало под ложечкой. Она внезапно осознала, что все происходящее по-настоящему реально, и вытерла влажные ладони о ткань черных джинсов. Она действительно уезжает. Алонсо действительно остается.
Лон взъерошил ее волосы и заглянул в лицо.
— Софи, я бывал и в худших переделках.
При дневном свете его голубые глаза казались еще более пронзительными. Софи дотронулась до бледного шрама на его щеке.
— Откуда это у тебя?
Губы Лона изогнулись, глаза вспыхнули.
— Это у меня с той ночи, когда я положил брата Вальдеса.
Софи недоверчиво смотрела на него.
— Да какую же жизнь ты вел?
Он поднес ее пальцы к своим губам.
— Нелегкую, но зато я получил немыслимую награду. — Он улыбнулся, и будто ветер сдул налет грусти с его небесных глаз. — Моя награда — ты. И знай, я не соглашусь тебя потерять после всего, через что мы прошли.
Двери гаража раздвинулись, и громадная стальная крыша раскрылась. Все строение словно распустилось, как цветок. Глаза Софи расширились, когда перед ней предстал вертолет.
Лон подвел ее к дверце кабины. Лопасти винта уже вращались.
— Когда я тебя увижу? — умоляюще простонала Софи.
Он помог ей подняться в кабину.
— В Буэнос-Айресе.
Турок проверил, плотно ли закрыты дверцы, а Софи подалась к Лону и прокричала, стараясь перекрыть невыносимый шум:
— Не где, а когда?
— Верь в меня.
Лон отступил назад, и вертолет взмыл вертикально вверх.
— Я верю, — прошептала Софи и прильнула к стеклу, чтобы бросить на Лона последний взгляд.
Но вертолет стремительно набирал высоту. Земля была уже далеко внизу. Алонсо исчез; Софи могла видеть только зеленое море. Зеленая стальная крыша затворилась.
Турок дотронулся до ее руки.
— Пристегнитесь, — распорядился он.
Место Софи оказалось напротив места отца Переса. Пожилой священник наклонился к ней и погладил ее по руке.
— Необходимо верить, — произнес он.
Софи кивнула, и в глазах показались слезы.
Верить. Именно этим словом простился с ней Лон.
Вертолет начинал снижаться. Еще раз.
Полтора часа назад отец Перес высадился в Посадасе, к югу от водопада, после чего вертолет немедленно стал подниматься в воздух и полетел к побережью, в сторону Буэнос-Айреса.
Теперь же он быстро снижался. Нос машины опустился, и взгляду Софи открылась панорама огромного, многоязыкого города.
Вертолет совершил посадку на площадке в центре мегаполиса. Турок тут же вылез из кабины и заговорил с человеком, дожидавшимся снаружи.
