Они вошли в дом через боковую дверь и уж подумали было, что счастливо отделались. Но стоило им шагнуть на первую ступеньку лестницы, дверь гостиной отворилась.
Разумеется, это оказалась Олимпия, причем не одна. Рядом с ней стояла Сабрина. Обе так и застыли в немом изумлении.
— Мы попали под дождь, — объяснил Маркос, предупреждая возможные расспросы. — Надеюсь, вы нас простите, если мы сразу пойдем переодеваться.
Он обнял Клэр за талию и подтолкнул вперед. Она была только рада поскорее унести ноги. Надо же так не повезти! Бог с ней, с Олимпией, но оказаться в столь неприглядном виде перед женщиной, которая значит для Маркоса больше, чем просто хорошая знакомая, ужасно унизительно!
До своей спальни они дошли, не обменявшись ни единым словом. Маркос тотчас же отправился в душ. Клэр стянула грязное платье и последовала его примеру, но во второй ванной.
Недавняя эйфория исчезла без следа. Что это я о себе возомнила? — горько спросила себя молодая женщина. Я не способна дать Маркосу ничего такого, чего он не испытал бы прежде. В науке страсти нежной я жалкий новичок, тогда как муж изучил учебник от корки до корки. И если пока он, быть может, и не ищет любовных утех на стороне, но долго ли ждать, когда ему захочется разнообразия?
Когда Клэр вышла из ванной, Маркос в длинном халате лежал на кровати.
— Я уж думал, ты утонула. Чем, скажи на милость, ты там занималась?
— Хотелось хорошенько отмокнуть, только и всего, — пожала плечами Клэр.
— Тогда надо было принять ванну.
Он обвел одетую в легкомысленный пеньюар стройную фигурку жены таким выразительным взглядом, что сердце у Клэр невольно ускорило ритм, а из глубин существа поднялось знакомое пламя.
— Иди ко мне, — тихо позвал он. Почему-то, сама не зная почему, Клэр не захотела поддаться искушению.
— Мне еще надо высушить волосы. А это задача не на один час.
— По-моему, ты преувеличиваешь, — сухо отозвался Маркос. — Посмотрим, может, я помогу тебе ускорить процесс.
Не дожидаясь ее согласия, он вскочил с кровати, вытащил из комода фен, включил его в ближайшую розетку и выжидательно посмотрел на жену.
— Чем скорее начнем, тем скорее закончим.
А иди ты, подумала Клэр, но вслух этого, разумеется, сказать не могла. Вынужденная повиноваться, она пересела на высокий табурет перед зеркалом. Маркос с видом профессионала встал у нее за спиной и приступил к работе. Надо признаться, это оказалось приятно. Он явно был наделен талантом по части обращения с расческой и феном.
— Похоже, ты занимаешься этим не в первый раз? — заметила Клэр.
— На практике — в первый, — признался Маркос. — Зато в детстве я сотни раз наблюдал, как мама сушит волосы. Меня всегда поражал результат.
— А может, в прошлой жизни ты был парикмахером, — легкомысленно заметила молодая женщина.
— Ерунда! — отрезал он. — Мы живем один раз и надо постараться прожить его как можно лучше.
То есть, мысленно перевела Клэр, как можно насыщенней и разнообразней. Прежние сомнения нахлынули с новой силой.
— А ты мог бы, — неожиданно услышала она собственный голос, — жениться на Сабрине?
Его лицо в зеркале вновь приняло знакомое непонятное выражение.
— Ни за что.
— Почему? — допытывалась Клэр. — Ведь о такой женщине любой мужчина может только мечтать.
— В физическом смысле — да, безусловно. Но у меня к жене другие требования.
К горлу Клэр подступил комок горечи и обиды. А с какой стати, собственно, огорчаться? Разве она и без его признаний не знала, что красивая гречанка привлекает мужа.
— Ты имеешь в виду, что она не девственница, — тусклым голосом произнесла Клэр. — А она знает твое к этому отношение?
— Никогда не обсуждал с ней подобные вопросы.
— Но ты ведь с ней спал?
Маркос ответил лишь через несколько секунд.
— Что бы ни происходило, для тебя имеет значение лишь будущее, а не прошлое. Мое будущее — это ты.
— Ты представляешь, как мы стареем вместе? — негромко спросила Клэр.
— Так распорядилась судьба. Я придерживаюсь того мнения, что брак — это навсегда.
А как насчет супружеской верности? Клэр умирала от желания спросить мужа об этом, но сомневалась, что получит честный ответ.
— Я тоже, — сказала она.
— Вот и хорошо, — улыбнулся Маркос.
Волосы у нее высохли, оставалось лишь сделать завершающие взмахи расческой. Муж выключил фен и убрал его обратно в ящик.
— У нас в запасе еще час, — заметил он, любуясь густыми шелковистыми прядями.
— Так почитай что-нибудь, — посоветовала Клэр, заглушая в себе порыв поддаться на его призыв. — Самосовершенствуйся.
Маркос снова улыбнулся.
— Думаешь, мне необходимо совершенствоваться именно в этой области?.. Ну, как знаешь, как знаешь.
Он отвернулся, а Клэр тотчас же горько пожалела о необдуманных словах. Нечего сказать, самая удачная линия поведения, если хочешь, чтобы муж начал искать утех на стороне! Тем более что нельзя сказать, будто ее удручает повышенный сексуальный аппетит Маркоса — напротив, в этом они были друг другу под стать.
Как оказалось, Сабрина осталась не только на обед, но и на ночь. Клэр поймала себя на том, что анализирует каждое слово, каждый взгляд, которым обменивались Маркос и эта красивая гречанка. Смешно, конечно, но поделать она ничего не могла.
Олимпия первой завела речь о дневном приеме.
— Я видела, Клэр, как вы разговаривали с Ангелосом Попандопулосом. Будьте осмотрительнее, у него не слишком безупречная репутация.
— И в чем это выражается? — невинно поинтересовалась Клэр.
— Как он вообще сюда попал? ― вскипел Маркос, поворачиваясь к матери.
София смущенно пожала плечами.
— Не знаю. Его не приглашали.
Маркос с грозным видом уставился на жену.
— И о чем, позволь узнать, вы с ним говорили.
— Да так, ни о чем, — растерялась она, застеснявшись при всех пересказывать их разговор. — Обсуждали погоду.
Сабрина рассмеялась серебристым смехом.
— Погоду? Значит, он в самом деле сильно изменился.
— А вы так хорошо его знаете? — не упустила случая поддеть соперницу Клэр.
Однако та и глазом не моргнула.
— Хотя его репутация всем известна, многие женщины находят Ангелоса неотразимым.
Интересно, подумала Клэр, заметив, какой злобой сверкнул взор Сабрины, а не повинна ли закадычная подруга Олимпии в столь дерзком появлении Ангелоса на приеме? Если да, то чего она хотела этим достичь? Быть может, посеять семена раздора между Маркосом и его женой?
— Что ж, значит, я не из их числа, — невозмутимо ответила она.
